Коукс и Бакстер. Компиляция]
Шрифт:
Собравшиеся внимательно записывали.
— К тому же Бакстер затребовала копии всех медицинских документов, которые вы предоставите ей при первой же возможности, — добавил агент.
Руш заметил, что после его слов Леннокс бросила на Кертис вопрошающий взгляд.
— Я подключу к этому делу всех, кого только смогу, — сказала она.
Руш благодарно кивнул.
— Как только что-нибудь нароете, — вновь обратился он к аудитории, — незамедлительно сообщайте мне, Кертис или Бакстер. Осуществляя общий надзор за этим делом, мы сможем выявить общие, связующие
После прощальных слов Руша сотрудники разошлись по рабочим местам.
Леннокс обратилась к нему, Бакстер и Кертис:
— У меня на сегодня намечено сразу несколько пресс-конференций и встреч, — сказала она, — Вы, старший инспектор, можете понадобиться в любую минуту.
«Кто бы сомневался!» — подумала Бакстер.
— Каковы ваши планы? — спросила Леннокс, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Во-первых, криминалисты. У них вчерашние трупы, и, надеюсь, персональные данные… нашей жертвы, — произнес Руш, тщательно подбирая в присутствии Кертис слова. — Команда, которой достался Арнольдс, сейчас пытается найти психиатра, также они будут опрашивать соседей и друзей, так что я, наверное, с ними еще сегодня поговорю.
— Отлично, — сказала Леннокс, а когда Бакстер и Руш направились к выходу, задержала Кертис и спросила: — Зачем ей медицинские документы?
— Не знаю.
— Выясни. Помнишь, что я тебе говорила? Сейчас, после случившегося, для нас как никогда важно самим раскрыть это дело. Если она от тебя что-то скрывает, я без лишних слов запихну ее в первый же самолет и отправлю домой.
— Я поняла.
Леннокс кивнула, отступила и пропустила вперед Кертис, бросившуюся догонять коллег.
— Значит, Гленн Арнольдс не прекращал пить свои таблетки? — в замешательстве спросила Кертис.
— Нет, прекращал, но все же он пил таблетки, — загадочно ответила миниатюрная женщина, глядя на нее поверх очков.
Агент вспомнила, что в прошлом уже сталкивалась с этим экспертом. В конце концов, человека с именем Роза Штурм вряд ли забудешь. Если Кертис не изменяла память, общение с этой дамой всегда ставило в тупик. Штурм переслала Кертис и Рушу тот же файл, что и на распечатке: результаты анализов крови, обязательных наряду с аутопсией. Для них обоих это была китайская грамота.
Они сидели в приемной главного врача-патологоанатома Нью-Йоркского центра судебно-медицинской экспертизы имени Хирша на 26-й Ист-стрит. Поскольку это заведение, одно из многих, входило в состав университетской клиники Лангона, двум трупам, чтобы попасть в него из отделения «скорой помощи», пришлось преодолеть всего три квартала. В приемной, не самом удобном для подобного разговора месте, они сидели потому, что Руш тайком от Кертис позвонил и попросил избавить их от зрелища мертвецов.
Узнай об этом, агент обязательно бы обиделась, однако на ее лице недвусмысленно отразилось облегчение, когда ее попросили сесть в светлой, просторной комнате, а не повели в мрачные лаборатории в глубине
Бакстер с ними пока не было — Леннокс не дала ей даже выйти из участка, зазвав на очередную пресс-конференцию.
Штурм махнула на испещренную непонятными письменами бумагу в руке Кертис:
— Не знаю точно, что он принимал, но он явно не должен был этого делать. Мы не выявили у него в крови нейролептиков, которые ему выписывали, зато обнаружили следы ЭТ-ЛАДА и бензодиазепинов.
Кертис непонимающе уставилась на нее.
— Одним из побочных действий бензодиазепинов являются суицидальные наклонности.
— Ого.
— А ЭТ-ЛАД — младший брат ЛСД. Две самые страшные гадости, которые только мог принимать в своем состоянии Арнольдс: вызывают галлюцинации и постепенную утрату контакта с реальностью. Это не считая синдрома отмены после нейролептиков. Уверена, чувак реально отъехал, наверняка он видел, как ожили фигуры на потолке!
Осознав, что она сейчас не в лучшей компании для обсуждения своего хипарского прошлого, она откашлялась и продолжила:
— Я послала образцы крови в Куантико для более углубленного анализа и попросила обыскать его квартиру на наличие любых лекарств.
— Я прослежу, чтобы все было сделано, — сказала Кертис, делая в блокноте пометку.
— Это все, что я имею на вашего Арнольдса, если, конечно, не считать очевидных вещей. Честно говоря, ситуация немного странная. Вообще-то труп должен оставаться на месте преступления, но в силу характера инцидента он оказался покрыт кровью и биоматериалом другого человека, так что его пришлось отвезти в отделение «скорой помощи» и там отделить. К нему, по сути, прикасалась чуть ли не половина Нью-Йорка. Поэтому уровень загрязненности трупа чужеродными субстанциями и посмертного влияния на него сторонних тел можно назвать как минимум проблематичным.
— А что с жертвой? — спросил Руш.
— Ноа Френч. Два дня назад в полицию заявили о его пропаже. Работал кассиром на Центральном вокзале, продавал билеты.
Ее слова, похоже, произвели на Руша впечатление.
— Чтобы выяснить это, нам не пришлось даже проводить никаких тестов, — продолжала Штурм, — у него на предплечье была татуировка: «K.E.F. 3-6-2012». Вероятно, сын или дочь. Мы проверили инициалы детей, родившихся в этот день в Нью-Йорке и получили искомый результат.
— Гениально, — улыбнулся Руш.
— Я тоже так подумала. Он находился в состоянии наркотического опьянения, у него в крови нашли опиат. Подробности в файле.
В этот момент Штурм отвлекло происшествие на рецепции.
— Она с вами?
Повернувшись, Руш и Кертис увидели Бакстер, яростно спорившую с рецепционистом, который явно понятия не имел, чего она хочет. Штурм встала, чтобы вмешаться, пока ситуация не стала критической.
Руш повернулся к Кертис и сказал:
— У нас есть неплохой след, нам необходимо поговорить с этим психиатром.