Ковчег для Кареглазки
Шрифт:
— Мрази всех убили… нам было не устоять.
Толстяк кивнул.
— Понятно. Искренне сочувствую. Теперь Синдикат здесь все детально изучит — но мой экипаж не имеет полномочий для проведения расследования, — он натянуто улыбнулся, стараясь быть приветливым, но чувствуя, что ситуация не очень подходит для проявлений радости. — Так что, мы можем улететь. Поехали?
— Да. Поскорее бы домой, — Гермес внимательно посмотрел на шею мужчины.
Витольд насупился. У него было плохое предчувствие, и он никак не мог понять, что здесь не так. Ладно, власть предержащие разберутся.
— Отлично, — Витольд подмигнул, что выглядело
Гермес-Афродита молча кивнул, поспешив скрыться в зияющем люке квадрокоптера. Тринадцатый… еще один шаг навстречу… его план медленно, но верно исполнялся.
****
Ночь для Крыловой выдалась скандальной и бессонной. Сначала неизвестный поклонник бегом смылся из-под дома, оставив на пороге букет. Цветы, конечно, были красивы, и это было романтично, но — ЭТО БЫЛА ЯДЕРНАЯ БОМБА! Она сразу опознала цветы из оранжереи мужа. И срезаны они были однозначно не Ильей. И логика, и интуиция подсказали ей на 99 %, что это был Менаев — учитывая услышанное с улицы собачье поскуливание, а также то, что только Гриша был настолько глуп самолично подписать собственный смертный приговор.
Естественно, Лена выбросила букет в мусорный контейнер, предусмотрительно прикрыв старой темно-бордовой кофтой, от которой также давно хотела избавиться. И правильно сделала. Илья явился ближе к полуночи, рвя и меча — он уже знал, что кто-то пролез под пленку и варварски срезал все осирии и часть герберов. Наверное, даже если бы она изменила мужу, то это разозлило бы его меньше, чем осквернение цветов.
Взбешенный Горин, наверное, часов до четырех буянил, ругаясь и разбивая все, что попадалось под руки. Разбудил и напугал Милану. Периодически уходил в Куб или звонил туда с проклятьями, требуя быстрей найти мерзавца… либо обнаружить, для начала, хотя бы сами цветы. Опросил все патрули, видел ли кто-то нечто подозрительное, а затем приказал все перерыть в Илионе, и найти злодея. Битый час полковник стоял истуканом в теплице, и его глазы приобретали то демонический блеск, то блестели от влаги, словно он готов заплакать. В итоге, Крепость озарилась огнями, Шпигин с Сидоровым подняли по тревоге солдат и усилили патрулирование. Поисковая миссия похлеще, чем в «Очень странных делах», когда в Хоукинсе пропал маленький Уилл Байерс.
Крылова так и не рассказала мужу о букете. Жизнь научила ее, что иногда — и даже часто — лучше промолчать. А в данном случае — и подавно.
Когда-то она надеялась, что нашла в лице Горина поддержку и защиту. Даже успела порадоваться. Но это время давно прошло. Теперь она не испытывала к нему любви — скорее, холодное равнодушие и даже презрение, все более цементированные с каждой свирепой ссорой и с каждым его новым ударом.
Озверелый муж-грубиян и наглый неуемный поклонник… после нервозной ночи любые мысли о самоубийственном любовном треугольнике так паскудили настроение, что спасти ее могли лишь темно-красные ботинки с высоким берцем, серо-голубое ситцевое платье и короткий черный кожаный пиджак в тон колготкам. Что-что, а красивую одежду она обожала, и наряды меняла часто — благо, что лазутчики по заданию мужа постоянно проверяли все магазины, и привозили
Вдобавок к весеннему ансамблю ученая надела темные очки, чтоб лишний раз не демонстрировать окружающим воспаленные глаза с мешками под ними. Несмотря на ночку, рано-утром она уже отправилась на работу. Победа над вирусом была рядом, и предчувствие чего-то грандиозного накатило, как обильный летний ливень. Как только завершится анализ субстанции из кейса, она выдохнет и уделит Милане время — сделает выходной.
— Я шокирована твоей тупостью! — гневно сообщила она, встретив Менаева за мытьем ступеней на лестничной площадке. — Уничтожить осирии — любимое детище человека, под чьей властью ты находишься… о чем ты думал?!
Гриша покраснел как вареный рак, однако смолчал.
— Ты подглядывал в окна? Ты извращенец и самоубийца! — возмущалась Крылова.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — наконец ответил Менаев, и взял ведро со шваброй, намереваясь быстро исчезнуть.
Девушка преградила путь и нависла коршуном — пока он стоял на две ступени ниже.
— Гриша, ты чем вообще думаешь? У тебя мозги есть? — она схватила его за плечи, и даже умудрилась потрясти их, прежде чем диалог был прерван звуком цокающих каблуков по старой коричнево-каштановой плитке.
Она едва успела отскочить от Менаева, как в предбанник вошел муж.
— Ооу! — удивился Горин. — А я как раз иду к вам вниз, — он пристально глядел на жену, которая отвернулась вполоборота.
— Зачем ты к нам? — буркнула Крылова, уставившись на ухо Менаева. — Здесь нет твоих цветов.
Полковник проследил за ее взглядом, отметил, что выродок вздыбился, как на иголках, и усмехнулся.
— Один мой цветок все же есть, — не согласился муж. — Что, Григорий, крепит тебя Елена Ивановна?
— Не то слово, — отозвался Менаев. — Ваша супруга строгая и суровая женщина. Но справедливая, конечно.
У Крыловой брови взметнулись вверх. Женщина?! Но Горину это подняло настроение, и он впервые со вчерашнего дня раскатисто рассмеялся, схватил жену под руку и повел внутрь — а она снесла это, не желая показывать Менаеву свои семейные проблемы. На полпути полковник обернулся.
— Григорий, иди с нами. Общий сбор.
****
В комнате отдыха собрался персонал Крыловой и медики Ливанова — помимо начмеда, наполнившего помещение ароматом мяты, и Свинкина, во врачебном корпусе числились еще несколько врачей, медсестер и санитаров. Горин занял место у настольного кулера, потягивая газировку из стаканчика, и ждал, пока все затихнут.
В воздухе витал запах страха, так как все уже были в курсе ночного ЧП. Но если они боялись чего-то абстрактного, то я боялся, что меня рассекретят. Жорик с Пушкиным вполне могли меня выдать — вместе или по отдельности. Вероятность этого была запредельно высока… они могли, конечно, испугаться последствий, но вряд ли им за это грозила бы смертная казнь. С чего бы им меня покрывать? Поэтому еще ночью, когда Крепость оживилась рыскающими патрулями, я тайком собрал нехитрые пожитки, готовый удирать со всех ног в любой момент. Сука, ну нахрена я срезал эти гребаные розы?! Наверное, я бы уже и смылся, если бы не усиление — и полста метров невозможно пройти, чтоб не столкнуться с раздраженными вояками нос к носу.