Ковчег для Кареглазки
Шрифт:
****
В Алтарном зале Храма повисла атмосфера подавленности. Запах неудачи, — так это называл Гермес. Буквально за одну неделю были потеряны старейшина и два священника. То есть, теперь приоров осталось шесть, а на собрании было и того меньше — пятеро, не считая Гермеса и Тринадцатого апостола. Приор Захария, более известный как Буревестник, уже традиционно отсутствовал по причине долговременной миссии, известной только ему.
Растерянные члены Коллегии скептически осматривали тщедушного Гермеса, все еще раздумывая над его рассказом. Провал Святого мероприятия — кто
— Проясни, будь добр, — обратился к оперативнику святой отец Эммануил. — После того, как вы упустили Ковчег, а Арго погиб, ты единственный выжил. Отправил экстренный сигнал эвакуации, на который откликнулся магистр Стикс, забравший тебя на паровозе. Спустя несколько дней Стикс и его люди также погибли — все, кроме тебя, — взгляды Эммануила и остальных приоров преисполнились суровости. — Каким образом ты сейчас стоишь здесь?
Гермес нахмурился, не отводя глаз от старинной оранжевой фрески Харизама, изображающей столкновение песчаных варанов с прекрасным мускулистым воином.
— Если вы говорите о предательстве, то я также думал об этом, — ответил он. — Каким образом, святой отче? Мне тоже хотелось бы это знать…
Гермес скинул плащ, и старейшины потеряли дар речи, затем раздались удивленные возгласы. Потрясение, шок, стыд, — это мгновенно испытала Коллегия, увидев у оперативника Синдиката обнаженное женское тело. Лишь бедро было перебинтовано — последствие боя со Стиксом.
— Из-за провала Святого мероприятия я стал уродом, — продолжил синдик. — Сначала Арго, а затем благочестивые Стикс с Дионисом спасли меня, но им пришлось сделать мне операцию по смене пола. А после… я вам уже рассказал о нападении на паровоз, — он завернулся в плащ. — Предательство? Если это так, то я хочу первым добраться до предателя.
Члены Коллегии молча растерянно кивали. Этот аргумент избавлял Гермеса от дальнейших подозрений. Но тогда кто был предателем?
****
Крылова несколько раз прогнала через компьютер результаты анализов, но машина раз за разом выдавала одинаковый результат. К вечеру она совсем вымоталась, особенно после бессонной ночи — а тут такое. Вещество из кейса Мчатряна не было Ковчегом. Это не было ни вакциной, ни любым другим средством против Апокалипсиса. Ведь это и был Апокалипсис.
Провал. В запаянном контейнере оказался все тот же вирус INVITIS — возбудитель фуремии, виновник вымирания человечества. В то же время, штамм отличался от современных образцов. В ампуле оказался первичный штамм фуремии пятилетней давности, еще не подвергшийся изменениям и мутациям.
Это подтверждало, что майор побывал в лаборатории, где имелся первичный вирус. Сомнительно, конечно, что он летал в Мадурай или Бомбей. Вряд ли он был и в Шанхае, который некоторыми эпидемиологами также назывался одним из ранних очагов Вспышки.
Она взяла лицо руками и закрыла глаза. Что еще было в дипломате? Тетрадь с загадочными письменами, отрывок из церковной книги, стопка дисков… еще у Менаева была карта, принадлежавшая Артуру, с разными пометками. Может, там есть ответы?
Ребята уже просматривали
Лена глянула на стеклянный контейнер с вирусом, на центрифугу… вот, что она пропустила — точно! Логотип на ампуле — две параллельные красные волны — она его когда-то видела. Артур, где же ты был?! Ученая возбудилась, понимая, что, несмотря на неудачи, она медленно, но верно приближается к чему-то новому.
— Ты почему здесь до сих пор? — оборвал ее размышления Менаев, появившийся в двери. — Иди домой, семья заждалась. А то муж бросит, — добавил он с поддевкой.
****
Уже почти стемнело, и я провожал Елену Ивановну домой. Нет, она не хотела этого, я настоял, аргументируя это необходимостью обсудить сценарий нашего микроспектакля.
Мы шли через сквер, вокруг было два десятка домиков, и я отказался от всяких физических домогательств — оставив только флирт. Цербер бежал спереди — он любил это дело, Кареглазка шла второй, ну а я — замыкал «паровозик». Признаюсь, зачастую предпочитаю быть последним — можно обойти те грабли, которые оприходовали первых. А если идти за красивой девушкой — это вообще космос. Красивая фигурка спереди, покачивающиеся бедра, сочные ягодицы и стройные ножки… ааа, вы же это помните? Да, сейчас было именно так, как я люблю.
— И вот тогда Джокер требует от Харли определиться, и сделать это поскорее, — рассказывал я суть придуманной сцены. — Но Харли сомневается, ведь ей нравится и Темный Рыцарь…
— Постой, — ученая остановилась, и я наскочил на нее, проведя рукой под коротким платьем. — Я не помню такого. Ты просто взял и придумал это? Совершенно иное?
Я вознес взгляд и руки вверх, приняв позу стеснительного гения.
— Ваш покорный слуга… сделал все, что в моих силах. По ходу откорректируем, но костяк есть.
— А кто играет Харли Квинн?
— Как автор, я не вижу других кандидатур, кроме тебя. И на тебя указала бутылка, — напомнил я.
Она медленно пошла, отфутболивая редкие шишки с пути.
— А кто Джокер?
— Я.
— Логично, — засмеялась она. — Больше никто не сыграет чокнутого так хорошо.
— Спасибо, — иронично поблагодарил я. — Я еще сыграю Бэтмена.
Кареглазка развернулась, и я снова утонул в огненном океане ее глаз. А ее губы… как там пелось в старой песне? Створки две ворот от рая?
— Ты хочешь сделать сценку на двоих?
— Почти. Я буду страдать раздвоением личности — половина лица Джокера, половина — Бэтмена, в соответствующей маске летучей мыши, — ответил я. — Возможно, будет дворецкий Пенниуорт, его может сыграть Антонов. Найдем ему парик и элегантную бороду — говорят, в Одеоне есть реквизит.
— А кому еще можно дать роли? — спросил я, пока она обдумывала мои слова. — Пенс не будет, Зойка… не знаю, ее можно куда-то. Но надо ли?
— Думаю, надо. Одну из ролей — либо Бэтмена, либо Джокера — дай Антонову. Не жадничай, — попросила она, и я нехотя кивнул.