Крах и забвение
Шрифт:
— Неплохая стрижка. Сержант Мэддок постарался? — Шульцон улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки. Он опустился в одно из кресел и жестом пригласил Слоана сесть на диван напротив.
— Откуда вы знаете? — Слоан слегка подался вперед, положив на колени руки со сцепленными вместе пальцами и глядя куда угодно, только не на сидящего перед ним мужчину. Возможно, приехать сюда было ошибкой. Он уже много лет не разговаривал с Шульцоном, а теперь вот решился, Бог знает зачем.
— Слоан, мы просто поговорим. Тебе не нужно так нервничать. Сядь поудобнее, расслабься. В ответ на твой вопрос скажу, что знать — это моя работа.
Слоан откинулся
— О стрижках агентов?
Мужчина перед ним ничуть не изменился с тех пор, как Слоан обнял его на прощание в последний день в Исследовательском центре, прямо перед тем, как ему завязали глаза и привели на порог THIRDS, словно ребенка, брошенного на ступеньках церкви. Волосы Шульцона сильно поседели, но в остальном он не слишком изменился. Он был по-прежнему высок, добродушен, с острым взглядом серых глаз, которые ничего не упускали, и успокаивающим голосом, который мог стать повелительным и свирепым в любой момент. Было лишь одно отличие, которое Слоан находил весьма утешительным. Шульцон больше не имел над ним власти.
— Я считаю своим долгом знать обо всем, что происходит в THIRDS. Может, я и на пенсии, но меня там по-прежнему ценят и часто консультируются. Спасибо, что пришел навестить меня. Я очень надеялся, что ты это сделаешь.
— Правда?
Шульцон кивнул.
— Я следил за твоим продвижением по службе. Я так гордился тобой, когда ты стал лидером команды. Что бы ты ни думал, я заботился о тебе. Ты был мне как сын, которого у меня никогда не было.
— Сын? — Слоан с шипением сел. Он сказал себе, что не будет сердиться, хотя прекрасно знал, что легче сказать, чем сделать. Шульцон, возможно, и спас ему жизнь, но это вовсе не значило, что Слоан забыл цену, которую ему пришлось заплатить. — Мне до сих пор снятся кошмары. Я не могу перестать думать об этом проклятом месте с тех пор, как вновь оказался там.
Улыбка сползла с лица Шульцона, уступив место раскаянию.
— Мне очень жаль. Я понимаю твое негодование.
— Понимаете? Я доверял вам. А вы… — Слоан сжал губы, заставляя себя успокоиться. — Вы мучили меня. Вы мучили Эша. Каждого из нас. Мне каждый день приходилось терпеть физическую и психологическую боль, — он хотел свалить все на Шульцона, но это было бы несправедливо. Этот человек не крал у Слоана его детство. Быть террианцем, потерявшим мать… После этого у него не было ни единого шанса на нормальную жизнь. Он почувствовал, как его гнев начал колебаться.
Шульцон наклонился вперед, сцепив руки перед собой.
— Слоан, я знаю, что ты считаешь все это пытками, но для того, чтобы лучше понять вас и ваши возможности, необходимо было пройти эти тесты. Я защищал тебя и Эша.
Искренность и сожалеющий тон Шульцона раздражали Слоана.
— Мы могли погибнуть.
— Я бы никогда не допустил, чтобы это случилось с вами обоими.
— Хотите сказать, что никто не умер, пока был привязан к одному из этих чертовых кресел? — Слоан вскочил на ноги и зашагал по комнате. Это был единственный способ сохранить хватку. Воспоминания вновь нахлынули и обрушились на него со всех сторон. Иглы, наркотики, удары током, проходящие через его тело. Мир смотрел на него глазами людей, которые не видели в нем ничего, кроме дикого зверя. Так его называли в психушке. А Исследовательский центр террианцев «Первого поколения» заставил его почувствовать себя таковым. Он посмотрел на свои руки. — Я был всего лишь мальчишкой.
— Слоан, это благодаря тебе мы стали применять
Слоан кивнул. Как он мог забыть? Он снова принял человеческий облик, и ему казалось, что он умирает, растворяется в небытие. Все это было так ужасно. Его тело казалось хрупким, и он боялся, что оно разлетится вдребезги, если он хотя бы вздохнет. Потом он посмотрел на Шульцона и тихо сказал…
— «Я голоден».
— Совершенно верно. Эти два слова спасли бесчисленное количество жизней, Слоан. Я спросил, чего ты хочешь, и ты попросил мяса. Четыре двойных бургера, и ты был как новенький. Как только мы сделали это открытие, все сразу же встало на свои места. Подумай об этом.
Слоан не знал, правда ли это. Он не знал, во что верить. Шульцон был добр к нему, когда не проводил анализы, но он был главным врачом в учреждении. Сколько из того, что ему сказали, было правдой, и сколько было сделано для того, чтобы заставить Слоана сотрудничать? Единственное, что удерживало террианских детей от побега, — это страх. В своих террианских формах они были физически сильнее. Но страх перед внешним миром, перед одиночеством удерживал Слоана от попыток сбежать. Все дети в этом учреждении были выброшенными. С ними обращались как с бешеными животными.
Позади него Шульцон рассказывал обо всем, что Слоан якобы сделал, чтобы помочь собратьям-террианцам, но Слоану было трудно расслышать слова доктора из-за криков, звучащих в голове. Он сжал кулаки, пытаясь отгородиться от воспоминаний о собственных муках. Но крики агонии в его голове стали громче, и он почувствовал, как внутри зашевелился фелид. Его сердцебиение ускорилось, пульс участился, и он уже находился на грани. Если он не восстановит контроль…
— ДЕКС.
Глаза Слоана резко открылись, а его зрение обострилось. Когда он обернулся, Шульцон тепло улыбался ему.
— Что вы сказали?
Шульцон не сдвинулся с места, как всегда спокойный и собранный.
— Я спрашиваю, как поживает твой напарник, Декс.
Какое-то время Слоан просто молча смотрел на него. Его брови сошлись на переносице, и он нахмурился. Почему Шульцон спрашивал о Дексе?
— С Дексом все в порядке.
— Понятно. Значит, у него все хорошо. Я подумал, что у него могут возникнуть проблемы с переходом из детектива отдела по расследованию убийств в агенты отдела Обороны.
Слоан подошел к дивану и сел.
— Он отлично справился, учитывая, что ему сразу же пришлось приступить к расследованию убийства активистов «Гумани-терианства».
Почему они вдруг заговорили о Дексе?
— И как он справляется с тем, что не может провести собственное расследование?
— Это расстраивает его, — признался Слоан, усмехнувшись, когда образ Декса, выглядящего озадаченным, возник в его голове. Неспособность отследить каждую зацепку, которую они получали, чертовски расстраивала его напарника, бывшего детектива. Так что пока отдел Разведки занимался расследованием, Слоан отвлекал Декса тренировками и головоломками во время их простоя. Его напарник был полностью поглощен ими, а потом, когда им сообщали о новых зацепках, Декс вновь рвался вперед. — Мы нашли способ обойти это.