Крамола. Книга 2
Шрифт:
Взводные коробки двигались по кругу, летела пыль из-под сапог, и качались штыки над головами.
— Ать-два! Ать-два! — выкрикивали командиры, по виду бывшие унтера.
Михаил зябко передернул плечами: суровая воинственность, с которой проходило учение, навеяло чувство, будто сейчас эти люди вскинут винтовки и строем пойдут на него, потом сквозь него и так в бесконечность. Захотелось убежать, спрятаться, однако порученец скомандовал:
— На заставу!
Михаил свернул за угол, и в затылок уже ударила песня:
Красная армия марш-марш вперед!
Реввоенсовет нас в бой ведет!
Вдали от площади и учений стало спокойнее,
И все должны мы
Неукротимо
Идти в последний смертный бой!
— Безумие, — горячо шептал Михаил. — Безумие…
Когда они вышли на есаульскую дорогу, навязчивый марш еще долго стоял в ушах. Михаил шел с оглядкой. Если бы не рыжий» порученец, неотступно шагающий позади, Михаил бы давно уже несся со всех ног подальше от страшного места. Возле засеки порученец указал замаскированный ветвями ход у самой земли.
— Дальше ползком лезь.
— Хорошо, хорошо! — Михаил встал на колени и сунулся в узкий лаз.
— Стой! — однако же прикрикнул порученец. — Чего так обрадовался? Сбежать хочешь?
— Нет! Я не сбегу! — заверил Михаил. — Я же дал слово!
— А чего радуешься?
— Не знаю…
— Гляди! — предупредил порученец. — Твоего тятьку лично выкопаю и кости собакам выброшу!
Михаил бы ответил ему, но посмотрел в лицо мальчику и прикусил губу. То, что он принимал за детскую игру, за юношескую одержимость подростка, вдруг высветилось ясно и отчетливо: мальчик был болен! Сквозь блеск его глаз, из расширенных черных зрачков сквозило безумие…
Оказавшись по другую сторону засеки, Михаил лег на траву и долго лежал без движения. Дышалось легко, казалось, и восходящее солнце светит ярче, греет сильнее; и даже лес по эту сторону «границы» чем-то разительно отличается от того, огороженного завалом: то ли молодая листва крупнее, то ли травы гуще и зеленее… Он сел и неожиданно понял, в чем разница. Здесь пели птицы! И в этом многоголосии окончательно исчез и забылся воинственный марш, только что мучивший слух. Кругом не было ни души, только птицы да светлый весенний лес. Михаил отошел подальше от засеки, напился из звенящего ручья, вытекающего из-под деревянного мостика, умылся и почувствовал, что улыбается. Тихая, торжественная радость охватила его, овеяла, словно прохладный ветер в знойный день. Он засмеялся, подставляя лицо восходящему солнцу. Грудь распирало от восхищения и, счастливый, освобожденный, он поднял руки и ликующе крикнул:
— Эге-ге-ей!
Лес отозвался ему многократным эхом, а птицы запели громче и где-то недалеко звонко откликнулась кукушка. Задрав голову вверх, он побежал по лесу, но вскрикнул, устрашился и прирос к земле.
Между двух берез висел наполовину разорванный человек.
Он попятился, хватаясь за деревья. И услышал далекий, звучный хор. Воинственный марш приближался, бил по ушам и давил к земле.
… Так пусть же Красная
Вздымает властно
Свой штык мозолистой рукой!..
Михаил зажал уши и, упав на колени, ткнулся головой к подножию старой сосны. Ему почудилось, что начинаются галлюцинации. А иначе как объяснить, что пение доносится не с территории Партизанской Республики, а с дороги, ведущей от Есаульска.
Он оторвался от земли, отнял ладони от ушей. Сотня слитых воедино голосов глушила все на свете — пение птиц, шорох молодой листвы и звон ручья.
И все должны мы
Неукротимо
Идти в последний смертный бой!
Выбежав
Михаил побежал назад, к засеке, но едва достиг ее подножия, как оттуда, с той стороны лесного завала, грянул вездесущий марш:
Мы раздуваем пожар мировой!
Церкви и тюрьмы сровняем с землей!
И только теперь он вспомнил, зачем послан сюда и что от него требуется. Он достал часы — до истечения срока ультиматума оставалось более получаса. Следовало бы выждать время, спрятавшись где-нибудь в лесу, однако марши с обеих сторон смолкли и нависла напряженная, выжидательная тишина. Затихли птицы, унялась кукушка, и замер над головой осиновый лист. Михаил достал из кармана белый платок, привязал его к палке и, подняв над головой, вышел на дорогу. Колонна солдат, остановившись неподалеку от засеки, растягивалась цепью влево и вправо; командиры на конях гарцевали перед ней и знаками подавали команды. Кажется, готовилась атака.
— Я парламентер! — крикнул Михаил и замахал платком. — Послан вести переговоры!
Его заметили. Движение солдат прекратилось, а командиры спешились, и один, ладный, в офицерской гимнастерке, пошел навстречу Михаилу. Остальные, секунду поколебавшись, двинулись следом. Волнуясь, Михаил воткнул палку с белым платком в обочину дороги и, отступив чуть назад, замер со стиснутыми за спиной руками. Командиры остановились по другую сторону, глядели на Михаила с интересом, улыбались.
— Я говорю от имени вождя Партизанской Республики, — сказал Михаил. — Поручено передать, чтобы вы не смели являться сюда и чтобы оставили республику в покое.
— Любопытно! — заключил ладный, осанистый командир, видимо, старший. — А если нет, то что же последует?
— Они немедленно начнут боевые действия!
— Вот как, — хмыкнул старший, а остальные почему-то засмеялись. — Он нам еще и угрожает?.. Что он там еще говорит?
— Руки прочь от Партизанской республики, — передал Михаил, чувствуя всю бессмысленность таких переговоров. — Смерть предателям рабочего класса и трудового крестьянства…
— Да здравствует мировая революция и ее героические вожди, — в тон ему продолжил старший командир. — Знакомая песня… Так вот, парламентер! Иди назад и скажи этому полудурку, — он глянул на часы. — Через двадцать минут я начну боевые действия! Все партизанские отряды, отказавшиеся сдать оружие, объявлены вне закона и считаются бандами! Все! Иди!
— Послушайте, — Михаил на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки. — Неужели вы начнете стрелять? В них?
— А что? Голыми руками брать прикажешь? — вдруг закричал старший и вмиг подурнел лицом. — Или пряником их выманивать оттуда?
— Но вы же разумные люди! — загорячился Михаил. — Вы же понимаете? Они же как дети!.. Дети и есть!
— Беги назад! — оборвал старший командир. — И его вразумляй, а не меня! Двадцать минут осталось! Пусть немедленно сложит оружие!
Михаил бросился к засеке, но потаенный лаз сразу не отыскал, запутался в нагромождении стволов и сучьев. Ушло несколько стремительных минут, прежде чем он нащупал ход и пробрался на территорию Партизанской Республики. Возле устья лаза дежурил рыжий порученец.