Красная смута: Природа и последствия революционного насилия
Шрифт:
— Но отряд привлечёт внимание, — возразил я. — Да, вооружённый отряд без сомнения привлечёт внимание, а вот вольные крестьяне в поисках лучшей жизни никаких подозрений ни у кого не вызовут.
Я стоял спиной к лагерю и после слов Девлина невольно оглянулся. Двадцать головорезов с хорошо развитой мускулатурой мало походили на крестьян, скорее на шайку разбойников с большой дороги.
— Ты серьёзно думаешь, что кто-то может поверить в то, что они крестьяне?! — удивился я.
Девлин посмотрел на своих людей:
—
— И всё равно двадцать человек — это слишком много, — сказал я.
— Но идти без охраны — это верная смерть.
— Допустим, ты прав, но часть твоих людей всё равно придётся оставить в лесу.
— Возьмём с собой восемь человек, остальных расставим вдоль дороги, так, чтобы они видели всех, а их никто.
— Хорошо, так и сделаем.
— Алекс, я понимаю, что у тебя нет особых причин доверять мне и моим людям, но даю тебе слово чести, что никто не позарится на ту вещь, за которой ты собираешься пойти, а любой, кто попытается украсть ее у тебя, будь это даже мой брат, погибнет от моего меча.
Девлин встал на одно колено и присягнул мне на верность, словно я был не простым крестьянином, а по меньшей мере бароном. Люди в отряде заметили это и по очереди повторили присягу. Теперь я действительно стал для них главным. Пока солдаты клялись мне в верности, Девлин написал еще одно письмо Бену, в котором рассказал о присяге и просил его оставить несколько верных людей в замке, когда все начнется, там должен был быть кто-то, кто сможет открыть ворота, если возникнет такая необходимость. Сам же Бен с остальной частью отряда должен присоединиться к нему и его людям в лесу.
Когда присяга была принесена, а письмо написано, я отправился в обратный путь. Сегодня меня сопровождали трое солдат, только теперь это были мои солдаты. Осознание этого придавало мне сил и уверенности. В этот раз в дороге обошлось без ненужных встреч и лишних неприятностей.
Глава 21. Сон
К моему возвращению, Бен успел просветить своих людей по поводу планов Бенедикта и бочек с ядом. Весь его небольшой отряд захотел отомстить. Конечно, против гарнизона замка нас все равно было слишком мало, но для того, чтобы наказать управляющего, вполне достаточно. Бен прочел письмо от Девлина и последовал его примеру, он принес мне присягу. Его людям решено было пока ничего об этом не говорить.
Ситуация с присягой была не просто странная, она была единственная в своем роде. Двое мужчин благородного происхождения признавали меня, обычного крестьянина, своим сюзереном. Мало того, люди, находящиеся в их подчинении, готовы были за меня драться. Честно признаться, я не ожидал ничего подобного. Дик был в карауле и не мог встретиться со мной, зато Уильям, как назло, находился на своем рабочем месте, точнее, возле стада. Квентин был там же, но, в отличие от Уила, отреагировал на мое появление спокойно.
— Алекс! — радостно воскликнул Уильям, — ты выздоровел?
— Да, болезнь отступила, — подтвердил я.
—
— У меня была сильная лихорадка, но она прошла.
— Выглядишь ты неважно, — согласился Уил.
— Действительно, Алекс, шел бы ты пока домой, — вмешался в разговор Квентин, — на тебе лица нет.
— Всё со мной в порядке, — попытался отказаться я, идти в лачугу на гнилой соломенный матрас мне совсем не хотелось.
Квентин продолжал настаивать на том, чтобы я немедленно вернулся домой. Мне показалось это немного странным, но спорить при Уильяме я не стал. Он и так был свидетелем слишком многих событий.
— Да, да, Алекс, тебе нужно еще пару дней полежать, — подхватил Уильям.
— Хорошо, возможно, вы и правы, — нехотя согласился я.
По дороге в лачугу я изо всех сил старался не думать о том, кто водится в моем тюфяке. В том, что блохи давно облюбовали это место и считают его своим домом, сомневаться не приходилось. Радовало одно, клопов не было. Зато червей в сырой соломе водилось немерено. Но выбора не было, приходилось спать на чем есть.
Так, размышляя о своем спальном месте, я добрел до дома. У порога меня встретила Одри. Она накормила меня и сказала, что я не должен сегодня надолго уходить из дома. Шотландец обещал придти сразу после дежурства с новостями о Бренне.
Спорить со старушкой я не стал. Да и усталость давала о себе знать. Несмотря на блох и червей в моем тюфяке, уснул я почти сразу. В первый раз за время пребывания в четырнадцатом веке мне приснился мой настоящий дом и институт. Правда, этот сон был недолгим. Дальше мне снились подвалы замка с камерами для заключенных, лес с разбойниками и средневековые казни. Всех подробностей я не запомнил, но один отрывок все же врезался в мою память.
«Мне снилось, что я иду по коридорам своего института, а за мной ползет огромная белая змея. Ее пасть открыта, а с клыков капает яд. Я побежал, но змея все равно нагоняла меня, и вот, когда она готова была проглотить меня, за мной прилетел огромный черный дракон и спас меня.
Дракон отнес меня в лес и оставил в самой чаще. Куда бы я ни пошел, путь мне преграждали деревья, а за ноги хватали ползущие по земле лианы. Я пробирался сквозь заросли колючего кустарника, разрывая одежду и царапая в кровь кожу о его шипы и сухие ветки, но лес словно не отпускал меня, подставляя подножки корнями деревьев. Затем вновь прилетел дракон и отнес меня на вершину холма.
Теперь передо мной, насколько хватало глаз, простирались цветущие луга и пшеничные поля. Небо над головой было чистым и невероятно голубым. Издалека до моего слуха доносился шум морских волн, а воздух был немного соленым, я понял, что нахожусь на побережье, но само море было скрыто от меня каменной стеной. Кроме этого, я слышал плач девушки, он слышался откуда-то издалека и был таким жалобным, что сердце сжималось от боли. И я пошел на голос, желая успокоить и приободрить расстроенную даму. Голос был незнакомым, но мне казалось, что знаю плачущую девушку всю свою жизнь. Чем дольше я слушал плач, тем сильней мне хотелось наказать обидчика. Я шел все быстрей и, наконец, побежал, но достичь цели так и не получилось, голос все время отдалялся».