Красное бедствие

Хоффман Рита

Савьер знал, что лучшей партии ему не найти – Амели понимала его и никогда не смотрела так, как смотрели остальные. Она не видела в нем калеку. По крайней мере, ему хотелось так думать. Наследником Дома ему не стать, но кое-какое наследство отец ему оставил, так что они с Амели могли покинуть Дом-Над-Водой и уехать подальше от старшего брата и мрачной громады родового замка.

Посмотрев на Амели из-под опущенных ресниц, Савьер попытался разглядеть жалость в ее взгляде, но не смог. Она все еще считала его равным себе.

– Дядя надеялся,

что успеет приехать к церемонии, – сказала Амели.

– Лаверн никогда не славился терпением, – тяжело вздохнув, ответил Савьер.

– Он будет таким же хорошим лордом, каким был ваш отец.

Савьер с сомнением покачал головой.

Волею судеб их старший брат умер в младенчестве, и теперь венец Багряных Вод достанется Лаверну. Тому, кто с самого детства страдал от мучительных головных болей, приступов необъяснимой ярости и шептался с зеркалами, как и его мать.

Стоило Савьеру представить брата на резном троне отца, как сердце тревожно сжималось в груди. Нет, ему не стать хорошим лордом. Лаверну никогда не заменить отца.

– Пойдем, становится холодно.

Бережно приобняв Амели, Савьер попытался выпрямиться и сохранить остатки достоинства.

Жалкий калека. Урод. Проклятый плод чрева Мэриэль из Дома Золота и Камней.

Он скривился, когда бедро сковала судорога. Ну же, еще один шаг! Только бы не упасть…

Тень старшего брата. Никчемный наследник незаслуженного имени. Лучше бы лорд Лаверн Первый избавился от него сразу после тяжелых родов жены…

Он подтянул ногу и криво улыбнулся Амели, когда та попыталась подставить ему плечо.

– Не нужно.

Ему хотелось сказать это твердо, но голос предательски дрогнул. Ему не нужна жалость, не нужна помощь, только не от нее!

Амели вздохнула, обхватила его за талию и силой заставила опереться на нее. Савьер ощутил жгучий стыд и отвернулся, чтобы она не увидела его горящих щек.

Все совсем как в детстве – он отстает от ребятни, а она возвращается за ним, чтобы помочь. Годы идут, но что-то остается неизменным…

– Спасибо, – хрипло пробормотал он, – но я давно не ребенок.

– Я вижу, – просто сказала Амели. – Ты стал юношей, и, как мне кажется, мой дядя все еще не прочь нас поженить.

– Ты считаешь это хорошей идеей? – Сердце Савьера застучало быстрее.

– Мне плевать на твою ногу. Нам всегда было хорошо вместе.

Она не сказала ни слова о любви, но мог ли он рассчитывать на это? Кто полюбит такого, как он? Хромого, калеку от рождения, едва способного подняться по лестнице. Собственное тело стало для него темницей, из которой не выбраться. Женщина, что станет его женой, обречет себя на унылое существование.

– Я почту за честь, если ты выйдешь за меня, – смущенно проговорил Савьер.

– А я с удовольствием стану Амели из Дома Багряных Вод. – Она подмигнула ему и вдруг улыбнулась открытой, беззаботной улыбкой. – Ну же, Савьер, ты ведь знаешь меня! Если бы я не хотела выходить за тебя, меня бы не заставили.

Он

хотел сказать что-то теплое, поблагодарить ее, но вместо этого отвлекся, уставившись на низко нависшие тучи и пытаясь разглядеть что-то темное – фигуру, летящую высоко в небесах. Савьер сморгнул, пытаясь прояснить зрение, но тень уже исчезла, будто ее и не было. Неужели показалось? Должно быть, это была птица.

Громада Дома-Над-Водой накрыла их своей тенью. Савьеру всегда было неуютно в фамильном замке. Многие верили, что он проклят из-за того, что первая жена отца была из Дома Алых Шипов, но сам Савьер никогда не слышал ни шепота, ни голосов. Да, мрачные гулкие коридоры пугали его в детстве, но теперь он вырос, и глупые страхи остались в прошлом. Фрий тоже говорил, что сплетни – это всего лишь способ необразованных людей объяснить себе внезапную кончину сначала Лорейн, а затем и Мэриэль. Сам старый учитель верил, что в их смертях не было ничего необъяснимого: первая жена отца была слаба здоровьем, а мать Савьера и вовсе умерла при родах, ей просто не сумели помочь.

Но что насчет самого отца? Савьер часто задавался этим вопросом.

Лаверн Первый был крепок умом и телом и в достаточной мере заботился о своем здоровье. Смерть второй жены подкосила его, но затворником он стал много лет спустя. Статный мужчина, чьей выправкой Савьер восхищался все детство, просто исчез, превратился в запуганного старика, который постоянно кутался в теплый плащ и вздрагивал, когда к нему обращались.

Что-то выжгло из него жизнь, выпило всю силу и оставило пустую оболочку, годную лишь на то, чтобы быть сожженной на погребальном костре.

Савьер бросил неприязненный взгляд на Дом-Над-Водой и почувствовал, как поежилась Амели, когда шум реки стал слишком громким.

Огромную крепость, возвышавшуюся на скале, построили сотни лет назад. Багровая река огибала ее, потоки проносились мимо с оглушающим ревом, который можно было расслышать, даже находясь внутри. Подсвеченные изнутри окна источали слабое алое сияние, делая замок еще более устрашающим.

– И ты согласишься жить здесь? – спросил Савьер, медленно поднимаясь по высеченной в скале лестнице.

– Может, мой муж увезет меня подальше от этого жуткого места? – вопросом на вопрос ответила Амели и усмехнулась. – Мне становится не по себе каждый раз, когда я приближаюсь к нему.

«Мне тоже», – хотел сказать Савьер, но промолчал, решив, что и так выглядит достаточно жалко.

Они вошли в замок и расстались – Амели ушла искать сестру, а Савьер стал медленно взбираться по лестнице, проклиная свою жизнь.

Каждый шаг причинял ему боль – не такую острую, как прежде, но ощутимую и изматывающую. Держась рукой за приколоченные специально для него перила, он пытался сохранять достойный вид, чтобы ни один из гостей, прибывших в замок, не увидел его мучений. Он все еще стыдился своего увечья.