Красное бедствие
Шрифт:
– Довольствуйся тем, что есть.
– Бабушка!
– Все хотят знать, что их ждет, но никто не желает принимать то, что им не нравится.
Ромэйн подтянула под себя ноги и улыбнулась. Ее бабушка, старшая леди Дома Наполненных Чаш, вытащила из колоды еще одну карту и положила ее на одеяло.
Восседающий на белом коне всадник попирал сваленные в кучу окровавленные тела.
– Это Жнец, – сказала Ромэйн. – Кто-то умрет?
– Жнец не всегда означает смерть, – подумав, ответила бабушка. – Он несет с собой перемены, которые, впрочем, к смерти тоже могут привести. Перемены могут быть разрушительными,
– Художник сделал все, чтобы о хорошем ты думал в последнюю очередь, – фыркнула Ромэйн. – Посмотри, сколько тел под копытами.
Следующим из колоды появился рыцарь на гнедом коне, размахивающий мечом. Бабушка положила его рядом со Жнецом, долго разглядывала расклад, а потом медленно произнесла:
– Глядя на эти три карты, я вижу цельную картину.
– Ну? – Ромэйн склонилась над раскладом. – Говори!
– Карты предсказывают тебе дальнюю дорогу. – Костлявым пальцем бабушка указала на изображенную на карте лодку, пронзенную мечами. – Твоя судьба уведет тебя из родного дома. Карты советуют тебе бежать.
– Куда мне бежать? От чего? – Ромэйн задумчиво крутила в пальцах локон светлых волос.
– Сейчас такое время, что бежать впору всем нам, – резко ответила бабушка.
Они, не сговариваясь, посмотрели в окно, за которым разливался серый ненастный день. Где-то там, у границ их владений, шла ожесточенная борьба людей и чудовищ, призванных предателем из Дома Багряных Вод.
Их жизнь изменилась в тот день, когда Монти вернулся с похорон лорда Лаверна Первого. Обезвоженного и едва живого, его встретили стражники, которые и помогли ему преодолеть остаток пути. Брат Ромэйн несколько дней не приходил в себя, а когда проснулся, начал рассказывать странные вещи. Сперва ему никто не поверил, но вскоре отец получил послание из Дома Кричащей Чайки – их лорд подтвердил все, что рассказал Монти, и призывал отца собрать представителей всех Малых Домов, чтобы дать бой.
Отец медлил до тех пор, пока орда чудовищ не подошла к их границам. Они разграбили окрестные деревни, напали на городок шахтеров; бежавшие оттуда приносили самые разные вести, но все сходились в одном – на них напали не люди. Год Башни стал самым ужасным годом со времен правления императора Симеона Четвертого.
Несколько Больших Домов сразу склонились перед мощью Лаверна, другие ушли в глухую оборону. Самопровозглашенный император приказал лордам преклонить колени и в назидание всем, кто откажется, стер с лица земли несколько Малых Домов, сжег половину владений Дома Бурого Лиса и повесил младших детей лорда Спайка из Дома Серых Ветров. Лорд Спайк тут же собрал армию, но отец Ромэйн удержал его от опрометчивого шага, чтобы объединить усилия и попытаться спасти тех, кто еще жив. Они вместе оплакивали детей из Дома Серых Ветров. Лорд Спайк приезжал в Синюю Крепость, и Ромэйн видела, что тот почернел от горя. От некогда жизнерадостного мужчины не осталось ничего – только пустая оболочка и горящие ненавистью глаза.
С ним прибыл старший сын, Атео, который тенью следовал за отцом и вникал во все дела Дома, готовясь взять ответственность за принадлежавшие им земли в случае смерти лорда Спайка. Атео уже участвовал в подавлении восстаний, его лицо испещряли полученные в бою шрамы, а не единожды
Отец не давил на нее, но время от времени пытался узнать, почему она снова и снова просит отложить свадьбу. Ромэйн не могла рассказать ему о том, как, однажды перепив на пиру, Атео поймал ее в коридоре и зажал в углу, намереваясь получить не то поцелуй, не то что-то большее. Ей повезло, что он был пьян и едва стоял на ногах, а она несколько лет училась рукопашному бою у стражниц Синей Крепости: Ромэйн в очередной раз сломала Атео нос и бросила его в полумраке коридора, игнорируя проклятия, которыми он осыпал ее, пока пытался встать.
Выйти за него замуж? Нет. Никогда.
Ромэйн решила, что лучше добровольно спустится в яму со змеями, чем позволит Атео снова прикоснуться к себе. Поэтому, когда он прибыл в замок вместе с лордом Спайком, она даже обрадовалась, услышав, что Атео отправляется на границу вместе с ее братьями, Монти и Дольфом.
Когда они уехали, отец долго сидел в пустом зале для приемов и смотрел в одну точку, а потом сказал, что началась война. Он впервые произнес это вслух, его голос надломился, будто не вынеся всей тяжести этих слов.
Очень скоро беженцы заполнили столицу. Люди спали на улицах, голодали, все больше мужчин начинали заниматься грабежом. Отец всерьез задумался о том, чтобы впустить часть беженцев в крепость, чтобы спасти их от голодной смерти или ножа вора, решившего поживиться их скудными сбережениями.
– Дни все короче, – сказала бабушка. – Ты заметила? А ведь зима давно закончилась.
– Заметила. – Ромэйн вздохнула. – Думаешь, это дело рук Лаверна?
– Лаверна Предателя, – прошипела бабушка. – Он хочет именовать себя императором, наверняка придумал себе какое-нибудь громкое имя вроде «Завоеватель» или «Побеждающий», но я-то знаю, что он последний трус.
– Ты никогда его не встречала, – напомнила Ромэйн.
– И благодарю Богиню за это! Сейчас я бы ужасно жалела, что не задушила его в колыбели.
– Отцу не понравится, что ты снова упоминаешь чужих богов.
– Тогда твой отец может написать мне письмо с претензиями, и я с удовольствием его сожгу.
Еще несколько часов назад день был в самом разгаре, а теперь солнце скрывали плотные тучи. Люди говорили, что демоны, призванные Лаверном, становятся куда сильнее с наступлением темноты, поэтому и поползли слухи о том, что короткие дни – это колдовство, гнусная магия Дома Убывающих Лун.
Никто, кроме бабушки, не обсуждал с Ромэйн войну – у отца не было на это времени, а ее мать, леди Кловер, рожденная в Малом Доме Седых Псов, ушла в себя и дни напролет проводила у окна в своей комнате, беспокоясь за сыновей. Ромэйн пыталась поговорить с ней, но мать выдворяла ее, отказываясь слушать любые новости, связанные с войной.
– Ты спрашивала у карт, что будет с нашим Домом? – спросила Ромэйн.
– Нет, – резко ответила бабушка. – И не буду, даже не проси.
– Боишься узнать ответ?