Красное бедствие
Шрифт:
Она принялась копаться в сундуке, а Савьер прикрыл глаза, стараясь заставить сердце успокоиться. Близость Зоуи сводила его с ума, и он не мог думать ни о чем, кроме нее. Даже скорбь по отцу отступила, что ужасно его огорчало: скорбеть по почившему родителю следовало не меньше двадцати дней.
«Меня покарают Трое, – думал он, разглядывая склонившуюся над сундуком Зоуи, – и это будет совершенно заслуженно».
Заповедями Трех в их семье принято было пренебрегать. Как любил говорить Фрий: «Для лордов и леди Больших Домов существуют лишь те законы, которые им по нраву». Савьер никогда не молился до синяков
– Так намного лучше.
Зоуи отошла и придирчиво осмотрела его. К ушам Савьера прилила кровь, и он выпалил, пытаясь скрыть смущение:
– Можешь идти, дальше я сам.
– Я могла бы проводить вас вниз, милорд. Почему вы не позволяете мне выполнять мою работу?
Она впервые спросила об этом, и Савьер не сразу нашелся с ответом.
– Мне неловко, что я нуждаюсь в твоей помощи, – признался он.
– Но ведь я ваша служанка, я должна заботиться о вас. – Зоуи нахмурилась. – Вы хотите от меня избавиться?
«Я хочу поцеловать тебя уже несколько проклятых лет, хочу, чтобы ты смотрела на меня с тем же обожанием, с которым смотришь на моего брата, хочу …»
– Нет, – бросил Савьер, – я просто хочу спуститься сам.
Поклонившись, Зоуи ушла. Он подождал, пока она отойдет достаточно далеко, покинул комнату и махнул рукой проходившему мимо слуге. Тот не стал задавать вопросов – подставил плечо и помог Савьеру спуститься.
Он снова задумался о том, позволят ли им с Амели пожениться. Когда дело касалось установления родственных связей между Большими Домами, места для любви обычно не оставалось.
А если Амели полюбит другого?
Савьер отпустил слугу и поправил кружевной воротник рубашки. Лучше не думать об этом. Лаверн может отправить его в монастырь или в фамильный дом на границе, подальше от замка, лишить наследства, и тогда лорд Барелл точно не позволит племяннице связать с ним свою жизнь.
В зале было шумно, слуги сновали меж длинных столов, накрытых белыми скатертями. Лаверн сидел на резном троне их отца и со скучающим видом разглядывал собравшихся. Рядом на каменном постаменте лежал венец Дома Багряных Вод – искусно выкованный и украшенный рубинами, он передавался в их семье из поколения в поколение. Никто не помнил, кто приказал изготовить его, но головы их надменных предков на каждом украшавшем стены замка портрете венчал именно он.
– Брат! – Лаверн лениво улыбнулся и поманил его к себе. – Мы ждали только тебя.
Савьер медленно приблизился к нему и сказал:
– Прости, что заставил ждать.
– Думаю, все понимают, насколько тебе сложно, – с нарочитой жалостью произнес Лаверн. – Сядешь рядом?
Еще три ступени. Нет уж.
– Меня устроит место за общим столом. Ты позволишь?
– Как тебе угодно.
Лишив брата наслаждения лицезреть, как он карабкается по ступеням, Савьер развернулся и медленно пошел в сторону
Со стороны они казались близнецами, но их характеры были такими же разными, как пламя и лед. Если Амели предпочитала конные прогулки, охоту и занятия с оружием, то Астара все свободное время проводила за шитьем и книгами. И угораздило же отца выбрать Савьеру в невесты именно Амели! Как он будет развлекать ее? Наймет шута?
– Савьер! – Амели улыбнулась ему и указала на свободное место рядом с собой. – Я надеялась, что ты присоединишься к нам.
Он сел и выпрямил ноющую ногу. Астара кротко улыбнулась и принялась шептаться с соседкой, кажется, дочерью одного из лордов какого-то Малого Дома. Странно, что Лаверн позволил прийти на церемонию не только представителям Больших Домов.
– Я рад видеть вас в этом зале! И пусть нас собрало здесь горе, мы не дадим ему омрачить церемонию! – Голос Лаверна заглушил все остальные звуки.
Музыка смолкла, все взгляды устремились к наследнику Дома Багряных Вод. В черно-бордовом костюме, с зачесанными назад волосами он выглядел настоящим лордом, которым пока не стал.
Вперед вышел Говорящий – сухой старик, обрядившийся по случаю в дорогую, вышитую золотом мантию. Взяв с бархатной подушки витой венец Дома Багряных Вод, он поднял его над головой и затянул молитву Матери:
– Всепрощающая и Единая, дающая и принимающая, Великая Мать морей и рек, земель и небес, обрати свой лик на наследника Великого Дома Багряных Вод, Лаверна Второго! Даруй ему мудрость и выдержку, всели в его сердце…
Савьер прижал руку к груди и встал, как и все присутствующие в зале. За молитвой Матери последовала молитва Мастеру, а за ней – Жнецу. Говорящий закончил свою долгую речь и повернулся, чтобы возложить венец на голову Лаверна. Гости затаили дыхание.
Савьер не завидует брату, никогда не завидовал. Он с самого детства знал, что ему не стать наследником, и принимал это смиренно, но в момент, когда венец коснулся волос Лаверна, по спине пробежал холодок.
Савьер огляделся и заметил темные фигуры в мантиях, стоящие по всему периметру зала. Если это представители Дома Убывающих Лун, то почему их так много? Почему они не заняли места за заставленными едой столами?
Савьера начало мутить. Он сжал набалдашник трости и втянул воздух сквозь сжатые зубы. Это ведь надо было так разволноваться.
– Что ж, – Лаверн поправил венец и обратился к залу, – а теперь я хочу, чтобы каждый из вас преклонил колени!
Стук сердца заглушил возмущенные крики гостей. Савьер попытался оттянуть ставший вдруг тесным ворот, чтобы вдохнуть. Амели повернулась к нему, и он заметил яркие пятна румянца на ее бледном лице. В больших синих глазах застыл вопрос, ответа на который у него не было.
С тех пор как лорды четырнадцати Больших Домов свергли императора Бедивира и уничтожили почти всех представителей его рода, никто не преклонял колен. Эта традиция считалась унизительной долгие годы: лорды лишь пожимают друг другу руки в знак уважения. Свергнув тирана, они поклялись на крови, что их потомкам никогда не придется вставать на колени.
– Давайте же! – Лаверн оттолкнул от себя опешившего Говорящего и взмахнул руками. – Преклоните колени и поклянитесь в верности Лаверну Второму!