Красный Гигант
Шрифт:
– Падаем, братцы!
– истерически визжал кто-то.
– Маманя! Так твою и растак!
– Иже еси на небеси, да святится имя твое, да придет царствие твое…
– Спокойствие, господа!
– кричал Джеймс, больше всего боявшийся, что красноармейцы в панике откроют пальбу.
– Это есть нормальный режим полета!
– Это есть наш последний и решительный бой!
– нестройно подхватили красноармейцы.
– Прощайте, товарищи!
– басил командир отделения Прокопенко, сплевывая желудочный сок.
– Погибаем за революцию!
– Да погодите
– нетерпеливо ворчал Джеймс, с трудом уворачиваясь от Миколки, нарезающего стремительные диагонали в обнимку с пулеметом.
– Хватайтесь за что-нибудь и держитесь! Да не за маузер хватайтесь, мистер Прокопенко! Зачем вы такой болван?!
Красноармейцы принялись хвататься друг за друга, сплетаясь в прощальном объятии, и наконец слиплись в большой шевелящийся ком, который Джеймсу удалось отбуксировать к люку и мало-помалу впихнуть в тесный отсек модуля «Природа». Только Миколка с пулеметом одиноко летал от стены к стене в узком проходе между ящиками, которые, к счастью, были закреплены. Джеймс храбро бросился ему наперерез и мощным толчком скорректировал Миколкину траекторию так, что тот влетел прямо в люк и застрял в толще красноармейцев.
– Неплохой клапштос!
– похвалил себя Джеймс.
– Все в порядке, господа!
– крикнул он в люк.
– Невесомость требует немножко привыкнуть! Сила тяжести вернется, когда паровозы пристыкуются взад!
– Самого бы тебя в зад, контра!
– хором простонал модуль «Природа».
Джеймс пожелал бойцам скорейшего выздоровления и принялся за уборку. К счастью, бортовой пылесос не постигла общая судьба всей аппаратуры станции, и скоро в проходе между ящиками можно было двигаться без опасения вляпаться в неаппетитные комья или случайно проглотить пуговицу.
Когда уборка подходила к концу, из люка «Природы» высунулась перепачканная голова и хмуро попросила:
– Слышь, Купер! Давай-ка сюда свою трубу. Тут тоже прибраться надо, а то командира во все дыры несет…
Несколько часов спустя новый экипаж станции «Мир» понемногу угомонился и заснул, пришвартованный стараниями Джеймса Купера к скобам, поручням и другим надежным причальным приспособлениям. Никто из красноармейцев и не заметил, что во время уборки исчезло все их оружие, включая Миколкин пулемет, и даже деревянная кобура командира отделения Прокопенко была пуста.
Слушая, как всхлипывают во сне измученные бойцы, Купер бесшумно покинул модуль «Природа» и заботливо прикрыл за собой люк.
Дальнейшие его действия немало удивили бы Якова Филимоновича Косенкова, если бы тот вдруг вернулся на станцию в это тяжелое для Красной Армии время. Но Косенков был далеко и не мог видеть, как вальяжный неповоротливый американец вдруг с поразительной ловкостью принялся ворочать ящики и в несколько минут расчистил проход к умолкнувшей еще на земной орбите бортовой радиостанции. Пальцы космонавта торопливо пробежались по клавишам, шкалы и лампочки на панели ожили, из динамика послышались космические шорохи. Джеймс поднес к губам микрофон и, еще раз оглянувшись на люк, негромко произнес:
– May day! May day! Всем,
– Ты с ума сошла!
– возмущался Егор, едва поспевая за Катей, ловко прыгающей с камня на камень.
– Зачем тебе белые понадобились? Ты же на Красный Гигант хотела, к отцу!
– И по-прежнему хочу!
– Катя отшвырнула носком ботинка зубастую личинку сколопендры.
– Но попасть на планету - это еще полдела. Мне спасти его надо! Некого же надеяться? От тебя-то, как я посмотрю, помощи мало.
– Я тебе уже говорил - поздно его спасать!
– Егор вздохнул. Ну как ей объяснить?
Катя поняла его вздох по-своему.
– Вот-вот, - сказала она.
– Все отговорки ищешь, а дело-то проще простого! Захватить оружие, прилететь на планету - и освободить! Кто это может сделать, если не белые?
– Неизвестно еще, как эти белые тебя встретят! Нюрку-то с Ревякиным не пожалели!
Катя остановилась и даже притопнула от возмущения.
– Вранье это все! Тищенко болтает, что попало, а ты его слушаешь! Я знаю многих офицеров дивизии, это благородные люди! И потом - они жизнью обязаны папе! Если трусишь - так и скажи!
– Я не трушу, - сказал Егор спокойно.
– Я опасаюсь. На стрелку так не ходят - среди ночи, как снег на голову. Я, знаешь, на нескольких успел побывать. Там клювом щелкать не приходится… - он остановился.
– Давай так: пока не увидишь своих знакомых, об оружии ничего не говори.
– Почему это?
– Катя удивленно округлила глаза.
– По кочану, - объяснил Егор.
– Есть у меня одно опасение… В общем, не суетись. Идем спокойно, собираем плюхариков, вроде бы мы и ни при чем… Ждем, когда сами окликнут.
– Зачем столько сложностей?
– Катя нахмурилась.
– Когда можно прийти и сразу сказать…
Она вдруг осеклась.
– Ну, и что ты скажешь?
– усмехнулся Егор.
– Здравствуйте, господа, - неуверенно произнесла Катя.
– Плохо, - Егор покачал головой.
– Давай-ка обойдемся и без «господ», и без «товарищей».
– А ведь хлопец дело говорит!
– неожиданно раздался у него за спиной хриплый голос.
– Мы господ с товарищами на одной пальме вешаем!
Егор резко обернулся и застыл, увидев нацеленное ему прямо в лицо острие копья.
– Ну-ну, не дергайся!
– сказал низкорослый бородатый человек, одетый в длинную, до колен, домотканую рубаху, подпоясанную солдатским ремнем.
Двое других, одетых точно так же и таких же коротконогих, целились в Егора из арбалетов.
– И руки подыми!
– добавил человек с копьем.
– А ты, барышня, кидай сюда туесок, ежели, конечно, в нем бонбы нет!
– Какая бомба, что вы, мужики!
– сказал Егор, передавая ему Катину корзинку.
– Плюхариков мы собираем!
– Кто ж вас знает, местных, - рассудительно заметил копейщик, вытряхнув содержимое корзинки на землю.
– У вас тут, говорят, черт знает чего можно найти! В каждом огороде пулемет зарыт! А может, и патроны есть?
– он пытливо прищурился на Егора.