Красный Кристалл
Шрифт:
— Я так и знал, что ты попытаешься сюда залезть, — небрежно ответил он, отделяясь от косяка.
— Я просто тебя искал, — невозмутимо ответил Лён, — Откуда же мне было знать, что сюда нельзя — надо было предупреждать.
— Нет слов — уел, — усмехнулся библиотекарь, — А тут вовсе не запрещено, просто не люблю, когда от работы отвлекают.
И пошёл вперёд, уверенно двигаясь в полумраке, который разрежался только светом из конца этого короткого коридора.
Далее открылось обширное помещение, которое было мастерской и кабинетом изобретателя, судя по большому количеству разных инструментов и приборов неизвестного
— А это что? — спросил Лён, указывая на несколько довольно странных металлических конструкций, которые явно предназначались для рыцарского комплекта, но не имели носка. С удивлением Лён понял, что все они на левую ногу.
— А это как раз и есть железная пятка короля, — со смешком ответил мэтр Кореспио.
Он повернулся к стене и указал на листы, на которых были изображены опытной рукой рисунки. На нескольких была изображена уродливая человеческая нога — у неё не имелось пятки, отчего конечность походила на козлиное копыто — с первого взгляда и не понять, что это человеческая нога.
— У короля врождённое уродство, — просто объяснил Кореспио, показывая на листы. — Редкое заболевание — отсутствие пяточной кости. Раньше ему приходилось ходить, опираясь на костыль, но я придумал сделать ему стальной сапог с подвижным сочленением. Со временем я разработал лучшие конструкции.
И он указал на тиски. Ученый-библиотекарь был талантливым человеком — кузнец, художник, анатом, историк, аналитик.
— Ну ладно, — сказал Кореспио, снимая фартук и бросая его на верстак. — Поздно уже, пора бы отдохнуть немного.
Он вышел вместе с гостем наверх, запер дверь и направился на выход из библиотеки — в комнату, смежную со спальней Лёна. А он и не догадывался, что магистр живёт за одной стеной с ним! Может, Кореспио видел как маркиз Румистэль нарушает строгий дворцовый распорядок и выходит ночами в сад?! Можно ли рассчитывать на его молчание? Ведь странный библиотекарь вполне предан королю и безнадёжно влюблён в его дочь!
«А, будь, что будет!» — безмятежно махнул Лён рукой на все эти страсти. Это Ксиндаре надо беспокоиться, ведь мастер иллюзий надеется солидно здесь окопаться. Так что после того, как смолкло последнее звучание колокола, Лён выбрался наружу, в ночную тьму — своим обычным способом: не прибегая к помощи двери, простым пространственным переносом.
Оказавшись в облюбованном месте, среди кипарисов, росших у стены, он едва не промахнулся — чуть не втрескался в одно дерево. Мысленно ругая себя за неаккуратность, Лён двинулся к конюшне, окутав себя покрывалом
Выведя Сияра из стойла, Лён осторожно повёл его, прячась за кустарником — тут его маскировка может не сработать: жеребец выдаст его.
— Лети давай, — тихо шепнул Лён Сияру, отпуская его во влажную тьму ночного леса, и жеребец серебристо-белой тенью скользнул в лесной дворец. Дубрава была так изумительна, так таинственна, так притягательна, словно зачарованная куща. Сидеть в такие ночи в душных комнатах, боясь каких-то привидений! И Лён решил не возвращаться. Он забрался на дерево и решил пересидеть там до возвращения Сияра.
Он смотрел на небо, на бесчисленные звёзды, вдыхал запахи леса. Где-то пели соловьи и гулял, дыша свободой, ветер. Страстное дыхание зелёного прибоя, робкое кружение падающих листьев, пряный запах дубовой коры, шорох коготков лазающих по деревьям куниц, писк зайца, тявканье лисицы — природа ничего не знала о наступающей беде, о неизбежности. Не хотелось думать о зловещих тварях, что уже вторглись в этот мирный край и уже тянули из него здоровье, силы, кровь. Если бы не человек, и его мрачное стремление всё держать под своим контролем — кто знает, может быть, природа совладала бы с наступающей бедой. Откуда она шла, что было ей причиной — этого Лён пока так и не узнал.
Он не сразу понял, что увидел — едва повернув голову, чтобы поймать лицом лёгкую ветряную струю, он заметил, как что-то двигается меж деревьев. Нечто полупрозрачное, отсвечивающее сиреневыми искрами, с острым верхом и широким низом. Лён моментально спрыгнул на землю — он не боялся встречи с ночными кровососами, будь то хоть скавабары собственной персоной.
И в следующий миг понял, что ошибся.
— Простите, Ваше Высочество, — невольно отшатнувшись, произнёс он и склонился в почтительном поклоне, чтобы скрыть замешательство.
Перед ним стояла сама принцесса Фантегэроа. Одетая по обыкновению в широкий кринолин из тонкой белой тафты, с наброшенным на плечи прозрачным плащом из сиреневого газа. На её светлые волосы был наброшен пышный капюшон, через который просвечивали звёзды, но ярче звёзд сияли светлые глаза принцессы, неотрывно глядя на юношу, дерзко заступившего ей путь. А он застыл, глядя на неё — так необыкновенно, сказочно, невероятно хороша была принцесса. Он ошибся, думая, что она невелика ростом и тонка — такое впечатление рождалось от контраста этого стройного стана и пышного кринолина. Фантегэроа была ростом с Лёна.
Несколько мгновений она смотрела на него своими прозрачными, мерцающими в темноте глазами, затем протянула руку, затянутую в белый бархат, и жестом отстранила юношу с пути.
— Вам нельзя здесь находиться, маркиз, — чудно звучащим голосом сказала она, и Лёну показалось, что в ушах его запели скрипки. Зачарованным взором он смотрел как удаляется принцесса, бесшумно, плавной походкой заходя в кромешную тьму ночного леса, леса, в котором, как ему сказали, водятся чудовища.
Он в растерянности оглянулся. В самом деле, что бы тут ни происходило, надо убираться, пока не нарвался на мясников герцога Даэгиро. Он снова осенил себя магическим пассом, скрываясь под завесой незаметности, и двинул к библиотечному пристрою. У самого выхода из леса остановился, прислушался. Всё было тихо.