Край воронов, или Троянский цикл
Шрифт:
– А у них нет понятия началки совсем?
– Есть! Но с целой кучей предметников.
– Бедные дети! Тебя чужим именем не называли? Хотя ты же там один мужчина – ни с кем не перепутаешь.
– Ничего. Я еще могу дожить до «Христофора Восторковича» в свой адрес. Или до «Ивана Ивановича». Но меня поразило, что вдруг предлагают классы, на которые меня вообще не учили!
– И с кем работаешь в итоге?
– Ну взял этот 2У… На пробу. Двенадцать человек. За пятый класс, конечно, тоже взялся. А то безобразие: я, мол, не дорос до уроков
– С началкой сложилось? Не подвело правило «жи / ши»?
– А мы на изучение потратили три дня. Причем, не учили, а объясняли. Зачем оно нужно, как его получили, какие языковые явления за этим скрываются… Пока не поймут сути и важности – бесполезно зубрить. Я сам из-за этого недоразумения плохо учился в их возрасте. Но в самом классе меня поразило другое: захожу в кабинет – и понимаю, что таких малышей в жизни не видал. У меня племяша в этом году первоклассница, и я думал: она – единственная в своем роде. Как сказал бы мой пятиклассник Денис Лобанов: «У вас зашоренное сознание…»
На семиотике собрался полный поток – несколько десятков девушек; были среди них и близнецы, и двойники, многие имели на глазах правильные стрелки, иногда даже стильно мерцающие. Это единственное, что удавалось увидеть боковым зрением – в лица им совершенно невозможно было смотреть. Может быть, Восторк не умел этого делать?! – но они всегда сердились. Красились, привлекали внимание – и не знали, куда провалиться из зоны видимости. И он рассматривал с 15 до 17 лет женские бюсты; став постарше – ноги выше колен, но все ему не нравилось, то сильно худо, то слишком толсто, а после 20 надоело об этом и думать. Они стали казаться ему одинаковыми.
В начале пары Октор вручил им толстую книжку и отправил обоих копировать некоторые листы. Следовало подниматься на пятый этаж с таким низким потолком, что чердачная его принадлежность была безоговорочна – и становилось понятно, что английское отделение, располагавшееся там, заселялось в университет последним. Ксероксы стояли в читалке, а электрический шнур для подключения выдавали в библиотеке. В первый раз Артем застыл с ним в руках: блок питания был напротив, но на задней панели аппарата стояла гладкая обшивка. В поисках утраченных разъемов пришлось лезть вниз почти под крышку.
– Я жить хочу! – пробасил Артем трагически… Потом Восторк копировал самую середину страницы без краев.
– Нет, это не подойдет, – сказал он бесстрастно, Артем в это время заливисто смеялся над тем, как сам же охнул, получив лист на руки. Книгу перевернули и сделали копию с очень черными полями.
– А что сделаешь…
– А дай-ка я!
– Ну начинается, – сказал Восторк, насмешливо растягивая гласные, – что за стадное чувство?
– Я не стадом, а по очереди…
– За мной не занимать, колбаса закончилась. И звонок был.
– А тебе не нужно занятие?
– Я копирую. Это ты стоишь…
– А я повторно. Это ты новенький.
– А ты любишь учиться. Из тебя кого-то готовят!
– Ничего у тебя не выйдет. Ты уже работаешь, ценность ты наша. Нет, не наша! А мне пока только остается прислуживать Октору.
– Проигрываешь! Тебя Октор уже давно знает, а мне еще предстоит проявиться. Или я, по-твоему, пришел на тебя смотреть?
– Сам ты проигрываешь! Ты сюда поступил не для того, чтобы копировать. И вообще Октор все равно не видит, кто из нас работает. Посмотрел бы он, чем мы здесь занимаемся на самом деле!
Тут Восторк по-мужски хлопнул его по плечу и сам захохотал:
– Аппарат копирует, мы болтаем. По-твоему, выпущенным из аудитории надо продолжать молчать? Кстати, отпустить и послать – это разные вещи?
– Да… Иногда даже противоположные.
– А Октор нас отпустил или послал??
– Ну ты даешь! Давай рассуждать логически: с пары он нас, конечно, отпустил, но послал по делу. Нельзя же отправить в одно место, не отпустив с другого!
– Где же твоя противоположность?
– Нет, по смыслу они противоположны. Направление векторное: туда-сюда. А в контексте связаны. Ты ведь можешь сказать: «Я злой, а не добрый».
– Я утверждаю одно качество и отрицаю другое, да? А ты отпускаешь и посылаешь одновременно! Скажи мне тогда, как они противоположны, когда одно слово исключает другое. Я у тебя не про парадигматику в языке спрашиваю, а про значение в жизни.
– Мне уже кажется, они похожи. Что тебя отпустили, что послали – результат один: ты уходишь!
– А как у нас с синтагматикой?
– Отпустить откуда? Отпустить куда? Ха-ха! Отпустить кого?!
– Во! Можно сказать, что Октор отпустил нас копировать?
– Получается, что копирование – наше личное дело. Но это ведь ему было нужно…
– Ну вот, – сказал Восторк печально, – вот видишь, он не отпускал нас копировать…
– Как это?! – Артем даже испугался. – Сами, что ли, ушли?!
– Да ладно, – примирительно ответил Немеркнущий. – Нас отпустили. Только – «с пары». А копировать нас именно «послали».
– А наоборот: «послать с пары»?
– Здесь просто. Тебя не послали по определенному делу и не отпустили по твоим собственным нуждам. Никому неинтересно, чем ты будешь заниматься. Главное, чтобы ушел.
– Пусть так, но разве когда тебя отпускают, кому-то интересно, чем ты будешь заниматься?
– Не то, чтобы интересно, но важно услышать, куда тебя отпустить. «Отпустите к врачу» и «Отпустите побродить по коридорам» – есть разница?
– А если я просто скажу: «Отпустите меня с пары»?
– Равнозначно требованию отпустить тебя просто так.
– Но преподаватели иногда отпускают просто так?
– Это означает, что не будет пары, и у профессора на это свои причины. «Я отпускаю вас, потому что иду к врачу». При этом вас благословляют на все, что бы вы в дальнейшем ни сделали: «Идите с богом, дети. Зачем вам эта лекция!»