Кремень и кость
Шрифт:
Подкрепив силы улитками и мелкими стрекозами, младший остался стеречь плот. Старший прокрался по лозам к высокому холму. С высоты его Открылись лежавшие на юго-запад низкие берега реки, окаймленные песками. Вдоль берега, то скрываясь в лозах, то чернея на лысых гребнях холмов, маячила человеческая фигура с длинным темным шестом на плече. Крот не вынес одиночества. Он жался к берегу реки в ожидании плота.
Ночь, день и еще ночь отдыхали светловолосые на берегу. Старший подкрался к селезню, перекусил ему горло и напился теплой крови. Младший с каждым днем слабел от лихорадки. Потом они поплыли дальше. Когда плот натыкался на мель, старший прыгал в воду и толкал его плечом к быстрине.
Берега
( примечание к рис. )
На одном из песчаных перекатов к беглецам подплыл Крот. Молча ушел он с плота, молча же возвратился. Он протянул найденный у берега шест старшему из светловолосых, выражая этим свою покорность. Светловолосый принял шест. Становище было далеко, их было мало, река смыла преступление с нарушителя обычаев племени.
— Где твои люди с дротиками из неломкого дерева? — насмешливо спросил старший.
— Довольно плыть, — очень серьезно сказал Крот. — Здесь много птицы. Можно жить.
Младший из светловолосых очнулся от забытья. Смертельно тоскующими глазами оглянулся он на брата и тоже попросил:
— Довольно плыть.
Старший всматривался в берега. Что-то неуловимое обеспокоило его.
Надо было решать за всех. А как мог он решать?
И вдруг его зоркие глаза отметили на косе силуэты таких же двуногих существ, как он. От далекого берега отделился узкий продолговатый предмет и поплыл не вдоль течения, а поперек реки.
В первое мгновение беглецы остолбенели. Потом старший схватил Крота за грудь — в том месте, где были спрятаны похищенные сокровища:
— Отдай им, отдай… отдай лучше сам…
В следующее мгновение всем троим разом пришла в голову мысль, что перед ними не чужое племя, а сородичи, хотя и ландшафт был чужой и плыли они по реке долго и все вперед.
Ими овладел звериный страх: те были на суше, а их несла вода, и не было у них возможности ни бежать, ни скрыться за камни, ни взяться за оружие.
Число людей на косе быстро увеличивалось. Поперек реки плыл уже не один челнок, а вереница их. В руках у чужих людей были тонкие, прямые, хорошо заостренные дротики. Копья отличались длиною. Прикрывавшие их сильные тела шкуры были цвет к цвету сшиты жилами и украшены узором. Чужие люди были выше, нервнее, стройнее людей отчей пещеры. Пещерные люди схватили своими быстрыми охотничьими глазами эту разницу, и страх их стал от этого еще бесповоротнее, еще безнадежнее.
( примечание к рис. )
Когда плот ударился о берег, чужие люди угрожающе подняли оружие. Этот жест пробудил от оцепенения старшего из светловолосых. Он скользнул взглядом по обескровленному лицу брата. Без надежды на победу, по привычке воинственных юношеских игр, схватился он за тяжелый шест и ответил угрозою на угрозу. В то же мгновение легкий дротик врезался в то место, где шея переходит в грудь. Светловолосый молча опрокинулся в воду.
Его подтягивало под плот, он уже не шевелился. Крот перехватил падающий шест и кинул его в противников. Шест был слишком тяжел и упал ниже, чем он рассчитывал, ударив двоих из нападавших
Младший из светловолосых был так слаб, что люди чужого племени не тронули его. Болезнь и бред внушали суеверный страх чужеземцам, так же как и людям пещерного племени. Больного перенесли на берег. Плот втянули на отмель. Когда победители срывали с Крота одежду, под бревна плота упало ожерелье из медвежьих зубов, за ним обломки Мамонтова бивня и Изображение лошадиной головы с раздувающимися ноздрями. Легкий нагой юноша кинулся за ними в воду, двое взрослых помогли ему отвести в сторону плот, внимательные руки подняли со дна невольные дары пещерного становища, внимательные глаза предводителя оценили их высокое мастерство.
Тела убитых уплывали по течению.
XI. Чужой язык
Светловолосый понемногу привыкал к нравам чуждого племени. Болезнь спасла его от смерти, болезнь же облегчила переход к новой жизни. Бред давно прошел. Светловолосый считал, что душа его возвратилась в тело после мучительных скитаний по иным мирам, но по-прежнему дни и ночи лежал, не отзываясь ни на голоса, ни на толчки.
Время от времени над больным наклонялись черноволосые, длиннобородые люди. Раза два у него перед глазами мелькнули украденные Кротом драгоценные предметы — ожерелье из медвежьих зубов, лошадиная голова и обломок кости с неясным, едва намеченным рукою резчика рисунком. Бороды приближались и удалялись. Блестящие глаза недоброжелательно следили за движениями Светловолосого — за его дыханием, за вздрагиванием век, за легкой дрожью ослабевших ног. Чужой — значит враг, так чувствовали и иноплеменники и Светловолосый. Проще всего — убить, а остался жить — пусть ходит и ест, как все, пусть не притворяется полумертвым, точно испуганное насекомое.
Как ни чужд был Светловолосому язык иноплеменников, звук отдельных слов запечатлелся в его памяти. Слова эти по мере повторения закреплялись, приобретали определенный смысл. Иногда он повторял их про себя, даже не удивляясь тому, что такими несхожими звуками обозначаются одни и те же предметы.
— Спроси, — говорили иноплеменники друг другу.
— Глядит, звереныш, — сердито ловили они украдчивый взгляд пленника.
Толчок ногою, еще толчок. От страха усиливалась слабость, слабость помогала притворству. Его оставляли на время в покое, но по отдельным словам, до голосам, по трудно уловимым изменениям лиц он чувствовал, что настроения иноплеменников сменяются, как непогода и ведро раннею весною.
— Он — разведчик, он передовой племени лесных людей. За ним по пятам придет все племя.
— Наберется сил и убежит ночью. Надо его убить.
— Нам, людям больших рек, не нужны лесные люди. Он слаб. И к тому же нем и глух к нашей речи. Убить.
Светловолосый открыл глаза.
Это означало: не нем и не глух.
Ему стянули ремнем руки и поволокли дальше от берега, на середину широко раскинувшегося стана. На четвертый день снова развязали, кинули ему пищу, и видно было, что злоба против него поулеглась. Когда всем стало ясно, что он на самом деле еще очень слаб и вовсе не притворяется, ему дали испить меду, смешанного с настоем горьких трав. Такого напитка не готовили жители родной пещеры. И снова мелькнули в руках иноплеменников похищенные у медвежьего племени предметы.