Крещендо
Шрифт:
Мужчина в плаще кивает в сторону таверны.
— У меня дела. Это не должно занять много времени. Держи лошадей наготове.
Кучер бросает быстрый взгляд на таверну.
— Но, милорд, там собирается всякий сброд, воры и проходимцы. И сегодня что-то дурное витает в воздухе. Прямо нутром чувствую! — Он потирает руки, будто пытаясь согреться. — Милорд, возможно, вам стоит поторопиться домой к леди и малышам.
— Ничего не рассказывай об этом моей жене! — Человек в плаще, не сводя взгляда с таверны, стягивает перчатки. — Ей и так есть о чем
Я смотрю на таверну, на зловещее мерцание света в ее маленьких кривых окошках. Крыша у нее кривая, скошенная вправо, будто строили ее пьяные строители, не имея исправных инструментов. Вокруг буйно разрослись сорняки, а из самого заведения доносятся разнузданные крики, сопровождающиеся звуками бьющегося стекла.
Кучер утыкается носом в рукав своего пальто.
— Двух лет не прошло, как мой собственный сын умер от чумы. Какой ужас то, что происходит с вами и леди!
В наступившей тишине лошади нетерпеливо перебирают ногами, от их шкур идет пар, из ноздрей вырываются маленькие облачка теплого воздуха. Все это настолько по-настоящему, что мне становится страшно. Никогда еще мне не снились столь реальные сны.
Мужчина в плаще по дорожке, вымощенной булыжником, идет к таверне. Он как будто уносит сон за собой, и, после минутного колебания, я следую за ним, словно боюсь тоже исчезнуть, если отстану. Я проскальзываю прямо за ним в дверь таверны.
По центру задней стены стоит огромная печь с кирпичным дымоходом. Разномастные деревянные миски, жестяные кружки висят на больших гвоздях на стене напротив. В углу стоят три бочки. Облезлый пес клубком свернулся перед ними и спит. На полу валяются опрокинутые стулья, грязная посуда и кружки. Сам пол земляной, гладко утрамбованный, засыпанный чем-то вроде древесной стружки. Как только я ступаю на него, мои пятки тут же покрываются грязью и пылью. Я мечтаю только о горячем душе. И тут вдруг замечаю посетителей, сидящих за разными столиками таверны. Их порядка десяти.
У большинства мужчин волосы до плеч и странные, клинообразные бороды. Узкие брюки заправлены в высокие сапоги, рукава рубашек засучены. Широкополые шляпы на их головах напоминают мне о пилигримах.
Мне, безусловно, снилось далекое прошлое, и поскольку детали были такими яркими, я должна была бы хоть в общих чертах понять, какие времена мне снились. Но я была в растерянности. Скорее всего — Англия, но где-то с пятнадцатого по восемнадцатое столетие. Я получила пятерку по мировой истории в этом году, но в тестах не было ничего об одежде. И ничего о том, что я сейчас видела.
— Я кое-кого ищу, — говорит человек в плаще хозяину таверны, стоящему за высоким столом, который, наверное, служит в качестве барной стойки. — У меня назначена встреча с ним сегодня, но, боюсь, я не знаю его имени.
Хозяин, невысокий человек, лысый, если не считать пары похожих на проволоку, торчащих на макушке волосков, внимательно изучает человека в плаще.
— Не хотите выпить? — спрашивает он, показывая неровные черные пеньки вместо
Я чувствую, как на меня накатывает тошнота, и отхожу в сторонку.
Мужчина в плаще подобного отвращения не проявляет, он просто отрицательно качает головой.
— Мне нужно найти этого человека как можно быстрее. Мне сказали, что вы сможете помочь.
Гнилая улыбка хозяина гаснет.
— Угум-с, я могу помочь вам найти его, милорд. Но вы уж поверьте старику и выпейте стаканчик, а лучше и не один. Что-нибудь согревающее кровь в холодную ночь, — и он подвигает гостю маленький стакан.
Мужчина опять качает головой в капюшоне.
— Боюсь, я вынужден торопиться. Скажите мне, где найти его.
И он кладет на стол пару истертых монет.
Хозяин убирает монеты в карман. Кивнув в сторону задней двери, он говорит:
— Он в той чаще. Но, милорд, будьте осторожны. Ходят слухи, что чаща заколдована. Ходят слухи, что оттуда никто не возвращался.
Человек в плаще наклоняется над разделяющим их столом и говорит почти шепотом:
— Я хочу задать вам личный вопрос. Вы что-нибудь знаете про еврейский месяц хешван?
— Я не еврей, — резко отвечает хозяин, но что-то в его глазах дает мне понять, что ему не впервые задают подобный вопрос.
— Человек, с которым я должен встретиться, сказал найти его в первую ночь хешвана. Он сказал, что я должен буду служить ему в течение целых двух недель.
Владелец заведения потирает подбородок.
— Две недели это долго.
— Слишком долго. И я бы не пришел, если бы не боялся того, что он может сделать в случае моего непослушания. Он назвал мою семью по имени. Он знает их. У меня прелестная жена и четверо сыновей. Не хочу, чтобы они пострадали.
Хозяин понижает голос, словно собираясь поделиться какой-то неприличной сплетней:
— Человек, с которым вы пришли встретиться… — И он замолкает, подозрительно глядя по сторонам.
— Он обладает необыкновенным могуществом, — произносит человек в плаще. — Я уже видел его силу раньше. И пришел договориться с ним. Не может же он ожидать, что я брошу свои обязанности и семью на столь долгое время. Он внемлет голосу разума.
— Я ничего не знаю о его разумности, — роняет его собеседник.
— Мой младший сын болен чумой! — у мужчины в плаще от отчаяния дрожит голос. — Доктора считают, что он скоро умрет. Я нужен своей семье. Я нужен своему сыну!
— Выпейте, — успокаивающе повторяет хозяин и снова слегка подвигает ему стакан.
Мужчина резко отворачивается от стола и идет к задней двери. Я за ним.
Снаружи я шлепаю за ним босыми ногами через ледяную грязь. Дождь продолжает лить, и я пытаюсь идти осторожно, чтобы не поскользнуться. Вытирая мокрое лицо, я вижу, как плащ мужчины исчезает среди деревьев на краю леса.
Я ковыляю за ним, останавливаюсь у деревьев. Убирая с лица ладонями мокрые волосы, всматриваюсь в глубокие тени впереди.