Крещение огнем

Койл Гарольд

Взглянув сначала на часы, потом на ближние машины, Нэнси решила, что больше пока делать нечего. Насколько она могла судить, все было готово. Нэнси осторожно ощупала нос, и сразу же ее пронзила острая боль. Что за черт! И когда только этот проклятый нос перестанет болеть?

Пока второй лейтенант Козак изо всех сил старалась разре­шить проблемы в своем взводе, перед ее коллегами из двух го­ловных батальонов Третьей бригады стояли куда более сложные задачи. Проработав всю доступную информацию о расположе­нии мексиканских позиций, в том числе и данные поспешно проведенной воздушной разведки, командир бригады отдал при­каз головным батальонам в 6.00 двинуться на сближение с про­тивником, чтобы обнаружить

врага и расправиться с ним. Как только он сам и командиры батальонов будут точно информиро­ваны о местонахождении главных позиций неприятеля, они об­рушат на них всю огневую мощь. Сам того не подозревая, ко­мандир отказался от операции, основанной на маневре, и вы­брал боевые действия, использующие лобовую атаку и подавле­ние огнем. Подобная тактика более привычна для американских солдат и напоминает ту, которую с самого начала предлагал под­полковник Диксон.

Все эти соображения, какими бы важными они ни казались командирам батальонов и бригады, не будут стоить и выеденно­го яйца, если молодым капитанам и лейтенантам, возглавляю­щим моторизованные взводы, не удастся воодушевить своих лю­дей и повести их за собой. Даже профессиональные солдаты, в конце концов, устают. Никакая муштра, никакая физическая подготовка, никакие посулы не могут повлиять на незыблемый факт: человеческий организм не может обходиться без сна сверх определенного предела. И для солдат Третьей бригады этот пре­дел скоро наступит.

Накануне, чтобы ввести мексиканцев в заблуждение, бригаду перебросили на новое место — в двадцати километрах к востоку от Нуэво-Репуэбло. И только в ночь на одиннадцатое сентября, после наступления темноты, бригада заняла предназначенные ей позиции. Этот переход был организован таким образом, что­бы замыкающая часть выходила на исходный рубеж в тот мо­мент, когда головные подразделения бригады уже шли в наступ­ление. Начавшаяся в 22.00 атака на первых порах, казалось, развивалась успешно. В 22.15 произошло первое соприкоснове­ние с противником — как раз на том рубеже, где бригада рас­считывала его обнаружить. Когда в 22.35 соприкосновение пре­рвалось, и стали поступать первые донесения о том, что го­ловные отряды встречают брошенные позиции, командир бри­гады приказал им перейти от прямого удара к преследованию противника.

Но, когда головные батальоны меняли порядок, предназна­ченный для атаки, на более сомкнутый строй, необходимый для ведения преследования, произошло соприкосновение с мекси­канскими силами, которые не удалось обнаружить разведке. Поскольку сначала все решили, что это — отряды для прикры­тия отступления основных сил, подготовка к преследованию продолжалась. Истина обнаружилась позднее, около 23.20. В это время роты, выстроившиеся в колонны повзводно и замыка­емые артиллерийскими расчетами с взятыми на передок орудия­ми, были втянуты в ближний бой.

Командиры рот на ходу перестраивали свои части и поспеш­но вели их в наступление. Часть таких атак удалась, и это позво­лило ротам с боем пробиться в юго-западном направлении. Не­которые атаки захлебнулись, и подразделения отошли на исход­ные рубежи. Кое-кто из командиров, будучи не в состоянии оце­нить обстановку, предпочел остановиться и, заняв оборону, ждать дальнейших приказов. В считанные минуты от боевого порядка не осталось и следа. Смятение овладело не только высшими офицерами. Среди рядовых тоже царил хаос.

Неудачное ночное наступление можно сравнить только с кош­марным сном. Горящие машины — танки и "Брэдли" — освеща­ют поле боя призрачным светом. Противник не прекращает вес­ти огонь, его поддерживает уцелевшая после атаки артиллерия. Здесь появляются медики и спасательные команды, возглавляе­мые старшиной роты, и выносят с поля боя раненых, оказывают первую помощь, буксируют поврежденные машины.

Действуя под обстрелом, эти люди порой сами пополняют ряды убитых и ра­неных.

В это время командиры взводов, если им удается выйти из боя живыми, стараются собрать уцелевших солдат, пересчитать их, выяснить потери и, оценив ситуацию, своевременно передать до­несение командиру роты. Часто дело осложняется тем, что ко­мандир погибает. В этом случае взводный сержант или, если он тоже убит или ранен, один из командиров отделений должен взять на себя обязанности командира взвода и делать то, что ему делать не приводилось, да еще в самых что ни на есть небла­гоприятных обстоятельствах.

Последствия неудавшейся атаки почти всегда выглядят страш­нее, чем они есть на самом деле. Но чтобы разобраться в этом, необходимо время. И даже после того, как удается перестроить людей и вывести их с поля боя, моральные последствия неудачи, усугубленные физическим изнеможением и психологической трав­мой от сражения вслепую, надолго выводят людей из строя. Имен­но в таких, на первый взгляд, безвыходных ситуациях, молодые офицеры — командиры ро г и взводов — набираются опыта. Ибо неизбежно откуда-то из темноты, силою волшебства, называе­мого "радио", до них доносится голос невидимого штабного офицера, отдающего новый приказ — приказ снова окунуться в тот ужас, от которого им чудом удалось спастись.

В эти мгновения — от получения нового приказа до команды, отданной своим солдатам, — многие молодые командиры испы­тывают одиночество и отчаяние. Измотанный до предела, ко­мандир роты должен не только мобилизовать все свое мужество и стойкость, чтобы снова броситься в бой, но и суметь повести за собой около сотни солдат. Некоторые называют это отвагой, другие — просто долгом командира. Как ни называй, задача эта неимоверно трудна, и далеко не все способны ее осилить.

К полуночи в рядах Третьей бригады наступил полный раз­брод. Некоторые подразделения продолжали наступать на Мон­террей. Другие, потерпевшие неудачу в атаке, оказались неизве­стно где и пытались восстановить утраченный порядок. Из-за царившей неразберихи вероятность во тьме поразить своих ста­новилась все более реальной. Понимая это и не желая подвер­гать людей ненужному риску, вскоре после полуночи командир бригады отдал приказ занять спешно подготовленные оборони­тельные позиции и приготовиться возобновить бой в 6.00.

Но и в течение этих шести часов ни у командования батальо­на и его штаба, ни у командиров рот и взводов не было ни минуты отдыха. Они мотались по полю боя, оценивая состояние своих частей, наблюдая за перевооружением людей и заправкой боевой техники, получая и отдавая новые приказы. Все это, предпринимаемое в полной темноте, после неудавшейся атаки, лишало командиров последних остатков моральных и физичес­ких сил.

Командир Третьей бригады, ощущавший на себе последствия долгой изнурительной ночи, знал, что. через несколько часов люди просто начнут валиться с ног. Назрела необходимость бросить в бой резервный батальон дивизии.

В 'беседе с командующим дивизией командир Третьей брига­ды объяснил, что собирается своими силами пробиться через мексиканские позиции, которые окажутся на пути. А удостове­рившись, что коридор очищен, введет в бой дивизионный резерв — 2-й батальон 13-го пехотного полка — и направит его на Мон­террей.

Генералу Малину пришлась не по вкусу идея командира бри­гады броситься очертя голову на мексиканские оборонительные рубежи. Диксон, который видел ситуацию в том же свете, что и командир бригады, одобрил его решение. Длинный Эл, который сам страдал от недосыпа и нервного перенапряжения, решил довериться мнению командира, побывавшего на передовой, и утвердил план, бросавший взвод второго лейтенанта Козак в са­мое пекло.