Крест и корона
Шрифт:
— Ты собираешься подделать документ?
— Как и все добрые доминиканцы, я прагматик, — сказал брат Ричард. — Будучи казначеем Дартфордского монастыря и помощником настоятельницы, я уполномочен разрешить тебе отъезд на короткое время.
— Отличный план, — одобрил брат Эдмунд. Они улыбнулись друг другу.
И тогда заговорила я:
— Братья, план и в самом деле отличный. Вот только необходимо включить в него один важный пункт.
Братья, похоже, уже забыли о моем присутствии в библиотеке. И теперь оба удивленно повернулись ко мне.
— И что же это за пункт? — спросил брат Эдмунд.
— Я еду вместе с вами!
39
Для
Брат Эдмунд, ехавший впереди, озабоченно повернулся в седле; снежные пушинки ложились на его шапку. Я улыбнулась, стараясь приободрить его. Неужели он думал, что после всего пережитого нами — как вместе, так и по отдельности — я испугаюсь снега? Он не улыбнулся мне в ответ, но подобрал поводья и, пришпорив коня, поскакал дальше.
Брат Эдмунд возражал против моей поездки. Как и брат Ричард. Они оба яростно протестовали. Уверяли, что, мол, объяснить мой отъезд из Дартфорда будет значительно труднее, чем отъезд брата Эдмунда. Кроме того, долгая дорога таит в себе опасности. И конечно, не подобает монаху путешествовать с послушницей.
— Это поставит под угрозу все наше предприятие, — безапелляционно заявил брат Ричард. — Сестра Джоанна, я требую, чтобы вы остались здесь и позволили брату Эдмунду отправиться в монастырь Мальмсбери одному.
— Тогда я покину Дартфорд без разрешения и отправлюсь туда в одиночестве, — пригрозила я. — Я уже однажды самовольно нарушила правило затвора. И вполне могу сделать это еще раз. — (Братья уставились на меня, лишившись дара речи.) — Я понимаю, что по возвращении меня строго накажут или даже вообще выгонят из монастыря, — сказала я. — Но какое это теперь имеет значение, если Дартфорд все равно закроют весной?! Как вы сами заметили, брат Ричард, мои родственные связи не следует недооценивать. Если я буду сопровождать брата Эдмунда, мы сможем попасть в Вардурский замок и своими глазами увидеть интересующий нас гобелен. Потом мы отправимся в монастырь, который тоже находится в Уилтшире, узнать о короле Этельстане все, что только можно. Меня послали сюда на поиски короны. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее обнаружить.
Поскольку иного выбора у братьев не оставалось, они сдались и стали готовиться к поездке. Брат Ричард, воспользовавшись печатью, изготовил документ, предположительно написанный епископом Стефаном Гардинером, в котором тот якобы срочно затребовал меня и брата Эдмунда в Лондон.
Настоятельница Джоан согласилась, не задавая никаких вопросов. Она выписала для нас разрешения, требовавшиеся при отъезде на срок свыше нескольких часов.
Я могла бы счесть это добрым знаком, но покладистость настоятельницы насторожила меня. Стоя перед монастырем и давая нам свое благословение, пока мы садились на лучших лошадей, она смотрела куда-то мимо меня, поверх моего плеча, на окружающие монастырь земли. Я вдруг поняла, что после отъезда уполномоченных Кромвеля она вообще избегала встречаться со мной взглядом.
«Как бы она сама не написала письмо епископу Гардинеру и не узнала таким образом, что тот и понятия не имеет о нашем путешествии?» — подумала я.
Мои подруги-послушницы вышли проститься с нами. Здоровье сестры Винифред значительно улучшилось. За день до нашего отъезда она вернулась в послушническую спальню и вновь приступила к исполнению своих обязанностей. Теперь я больше опасалась за сестру Кристину — такую мрачную и молчаливую, сильно похудевшую и побледневшую за последний месяц. Я убеждала себя, что за время моего отсутствия с ней и с сестрой Винифред ничего не случится: в конце концов, они могут поддерживать друг друга.
Мы с братом Эдмундом помахали им на прощание и направились по тропинке к дороге. Как только здание монастыря скрылось из вида, мы оба сняли с себя монашеские одеяния. На мне под хабитом было простое платье, в котором я приехала из Тауэра в Лондон, а на моем спутнике — одежда сельского джентльмена. Памятуя, какой ажиотаж вызвало наше с сестрой Агатой появление в Дартфорде, я предложила в целях безопасности прибегнуть к маскировке. Так что мы на время перестали быть братом Эдмундом и сестрой Джоанной. Теперь мы были родными братом и сестрой, путешествующими по неотложным семейным надобностям.
Перемена одежды встревожила Джона, нашего конюха. Он охотно согласился сопровождать нас до Лондона, потому что считал себя в долгу перед братом Эдмундом. Но бедняга порядком перепугался, когда узнал, что мы едем с тайным поручением, причем вовсе не в Лондон, а в Уилтшир.
— Нам без тебя никак не обойтись: нужно ведь, чтобы кто-то ухаживал за лошадьми, — пояснил ему брат Эдмунд.
Он умолчал о том, что нам также был необходим человек, внешне похожий на слугу, иначе мы смотрелись бы слишком странно. И могли стать легкой добычей для грабителей.
— Но мы вернемся в Дартфорд через две недели, брат? — спросил Джон. — У меня жена вот-вот должна разродиться.
— Я знаю, Джон, — спокойно сказал брат Эдмунд. — Наше путешествие может продлиться дольше двух недель. Но никак не больше трех. Я тебе обещаю.
Глаза Джона расширились, когда он услышал это. Я даже подумала, что сейчас он бросит нас и поскачет назад в монастырь. Расскажет все настоятельнице, и наша миссия закончится, прежде чем мы доберемся до проезжей дороги.
Но Джон нас не бросил. Забегая вперед, скажу, что в пути он оказался незаменим: не только заботился о корме для лошадей, но, когда наши запасы хлеба и соленой рыбы подошли к концу, добывал еду и для нас. Еще Джон нередко выезжал вперед, чтобы занять места в гостинице на ночь.
Добравшись до окраины Лондона, мы свернули на широкую дорогу, которая шла на запад через всю Англию до самого Уэльса. Мы ехали мимо поросших лесами низин, перемежающихся огромными полями, пустыми после уборки урожая, и мимо огороженных овечьих ферм. Небольшие группки мужчин и женщин срезали жнивье, чтобы смешать его с соломой и зимой кормить этим скотину. Нередко мы проезжали через небольшие городки, во многих из которых имелись церквушки, и, если позволяло время, обязательно останавливались на короткую молитву. В городах покрупнее имелись гостиницы для путников. Прежде мне ни разу не приходилось в них бывать. В прошлом, путешествуя семьей, мы всегда останавливались на ночь у родственников, в их особняках или замках. Одни гостиницы были довольно удобными, другие — убогими, шумными и грязными. Но для меня это не имело значения. После дня езды по плохой дороге я всегда чувствовала себя такой усталой, что, едва улегшись в кровать, тут же проваливалась в сон.