Крестоносцы. Полная история
Шрифт:
Блестящий пример искусства эпохи крестоносцев, относящийся ко временам правления Мелисенды, — небольшая, роскошно оформленная книга, известная как «Псалтирь Мелисенды»: религиозный справочник, в который входит литургический календарь и тексты псалмов. Изготовили его в мастерской при храме Гроба Господня — вероятно, Фульк заказал его в подарок Мелисенде, чтобы сгладить разногласия между супругами. Своим потрясающе роскошным исполнением книга обязана смешению культур, царившему в королевстве крестоносцев. Псалтирь, сохранившаяся до наших дней, — это буйство цвета и воплощение мастерства: страницы манускрипта заполнены аккуратным рукописным текстом на латыни с изящными буквицами, медальонами со знаками зодиака, яркими иллюстрациями, на которых запечатлены евангельские сюжеты; на золотом листе начертаны изречения на греческом. Обложка псалтири сделана из пластин слоновой кости, украшенных искусной резьбой, которая изображает сцены из жизни царя Давида, животных, разрывающих друг друга на части, а также воинов, олицетворяющих добродетели: они жестоко расправляются с другими воинами, которые, очевидно, олицетворяют собой пороки. Все это было скреплено вышитой шелковой лентой [367] . Над псалтирью трудились от четырех до шести выдающихся художников под руководством обучавшегося в Греции мастера по имени Василий, чей стиль испытал на себе франкское, итальянское, византийское, англо-саксонское и исламское влияние и чья мастерская задавала высочайшие стандарты каллиграфии,
367
Сегодня «Псалтирь Мелисенды» хранится в фондах Британской библиотеки: Egerton MS 1139; его оцифрованную копию можно увидеть на сайте http://www.bl.uk/manuscripts/FullDisplay.aspx?ref=Egerton_MS_1139
368
Folda, Jaroslav, Crusader Art: The Art of the Crusaders in the Holy Land, 1099–1291 (Aldershot, 2008), с. 36. См. также Tranovich, Margaret, Melisende of Jerusalem: The World of a Forgotten Crusader Queen (London, 2011), с. 126–9.
Но книги были далеко не единственным, что изготавливалось в Иерусалиме во времена Мелисенды. Богатые и влиятельные пилигримы привозили с Ближнего Востока на латинский Запад религиозные артефакты: где-то в начале правления Мелисенды и Фулька монастырь Святого Гроба Господня, расположенный в германском Денкендорфе, направил в Иерусалим эмиссаров за щепками от Истинного креста. Фрагменты креста с разрешения Иерусалимского патриарха прибыли в Баварию в удивительном реликварии из позолоченного серебра, сделанном в форме двуплечего креста (который называют еще crux gemina); крест был усыпан жемчугом, аметистами и драгоценной крошкой камня Голгофы [369] . Кроме того, из государств крестоносцев на Запад привозили набивные ткани с восточными узорами и кувшины для напитков, отлитые в форме свирепых зверей и фантастических тварей. Диковинки, прибывавшие из Святой земли, частенько копировали в европейских мастерских, что только разжигало аппетит публики к экзотике [370] .
369
Сегодня реликварий хранится в Вюртембергском историческом музее в Штутгарте. Об этом и других реликвариях подобного типа, хранящихся в Аугсбурге, Барлетте, Шайерне и т. д., см. Boas, Adrian J., Jerusalem in the Time of the Crusades: Society, Landscape and Art in the Holy City under Frankish Rule (London, 2001), с. 198.
370
Tranovich, Melisende of Jerusalem, с. xviii, 142–3.
Не ограничиваясь изготовлением изящных безделиц и предметов роскоши, в Иерусалиме запустили ряд крупных строительных проектов. Некоторые — например, масштабное расширение Госпиталя Святого Иоанна, которое шло с 1140 по примерно 1155 год, — оплачивались не из королевской казны, однако бoльшую часть работ финансировали король с королевой. По указу Мелисенды в Иерусалиме построили несколько крытых рынков. Тот из них, что располагался неподалеку от Госпиталя Святого Иоанна и Гроба Господня, занимал три параллельные улицы, забитые лавочками, теснящимися под сводчатыми проходами. Там была Улица трав, Улица плохой стряпни и Крытая улица [371] . Купол Скалы на Храмовой горе (или, как называли его крестоносцы, Храм Господень) — перед тем как в 1141 году освятить его и передать капитулу каноников-августинцев — отремонтировали и заново отделали. Во время Первого крестового похода Купол Скалы ограбили подчистую: Ибн аль-Асир слышал, что в 1099 году оттуда вынесли все золотые и серебряные канделябры, и трофеев было взято «без счета» [372] . Теперь мечеть превратили в церковь, завершив проект, начавшийся более пятнадцати лет назад, — и Мелисенда позаботилась, чтобы былое великолепие не позабылось. Особое внимание она уделила обновлению мозаики внутри храма и приказала, чтобы вокруг камня Основания, одетого в мрамор, поставили декоративную кованую решетку. Неподалеку построили небольшой восьмиугольный баптистерий (сегодня известный как Куббат аль-Миарадж); его увенчали маленьким куполом, стоящим на тридцати двух невысоких колоннах с резными капителями.
371
Boas, Jerusalem in the Time of the Crusades, с. 147. Строительство крытого рынка относится к концу периода максимального влияния Мелисенды и датируется приблизительно 1152 годом.
372
Ibn al-Athir, том I, с. 21–2.
Примерно в то же время к востоку от Храма, в Вифании, стоявшей на склоне Елеонской горы в двух с половиной километрах от городской стены, Мелисенда основала женский монастырь. Это было место почитания святого Лазаря, при чьей предполагаемой гробнице стояла известная паломническая церковь, и богобоязненные путешественники веками стекались сюда [373] . Теперь на этом месте появился прекрасный новый монастырь и еще одна церковь — и то и другое было построено во славу Господа Всемогущего и для удобства младшей сестры Мелисенды Иоветы, которая приняла постриг в монастыре Святой Анны, а в 1144 году стала аббатисой монастыря Святого Лазаря. Мелисенда так щедро спонсировала монастырь сестры, что он сделался самым богатым во всем королевстве. Согласно Гийому Тирскому, усилиями королевы монахиням был обеспечен непрерывный поток «одеяний, драгоценностей, потиров, книг и другой церковной утвари». Гийом, который видел монастырь Святого Лазаря завершенным, подчеркивает, что защищала его мощная башня «из обтесанного и отполированного камня», делая его «неприступной для врагов крепостью» [374] .
373
Описание старой церкви есть в сочинении игумена Даниила: Wilkinson, Hill & Ryan (ред), Jerusalem Pilgrimage, с. 133. См. также Pringle, Denys, The Churches of the Crusader Kingdom of Jerusalem: A Corpus (Cambridge, 1993), том I, с. 123–37.
374
William of Tyre, том II, с. 133.
Судя по всему, в 1130–1140-х годах Иерусалим представлял собой одну большую строительную площадку [375] . Но не было стройки крупнее и важнее, чем реконструкция Храма Гроба Господня. Планы по преображению храмового комплекса в центре христианского мира разрабатывались, видимо, с 1130-х годов: такими они были масштабными и грандиозными. Хотя ремонт храма после его разрушения «безумным халифом» аль-Хакимом в 1009 году привел место
375
Этим наблюдением я обязан разговору с профессором Джонатаном Филипсом в конце лета 2018 года.
376
Boas, Jerusalem in the Time of the Crusades, с. 103–5.
Пока разрабатывались планы грандиозной перестройки храмового комплекса, Фульк и Мелисенда начали возводить крепости в Иерусалимском королевстве и за его пределами. Так, в Утремере появилось кольцо укреплений: одни, а именно Ибелин, Бланшегар и Газа, окружили Аскалон, оплот Фатимидов; другие охраняли приграничные владения крестоносцев на восточном берегу реки Иордан, а третьи стояли на подходах к Дамаску. Были среди них как небольшие сторожевые башни, снабжавшиеся водой из подземных цистерн, так и защищенные стеной постройки достаточного размера, чтобы там можно было разместить стражу и рейдерские отряды. К 1160 году они выросли в огромные круглые в плане прибрежные и горные крепости, вмещавшие уже самые настоящие казармы. Одна из первых крепостей, построенных при Фульке и Мелисенде, стояла в Бейт-Джибрин (Бейт-Гуврин), древнем поселении между Иерусалимом и Хевроном. Гийом Тирский называл Бейт-Джибрин «мощной крепостью, окруженной неприступными стенами с башнями, крепостными валами и рвом» [377] . Руины, сохранившиеся до наших дней, подтверждают его слова.
377
William of Tyre, том II, с. 81.
Чтобы решить проблему укомплектования новых форпостов, расположенных достаточно далеко от Иерусалима, в 1136 году Фульк отдал Бейт-Джибрин братии ордена госпитальеров. Получив в управление эти территории, госпитальеры, в свою очередь, стали предлагать семьям франкских земледельцев — паломникам и крестоносцам — не возвращаться домой, а оставаться жить и работать на этой земле [378] . С переходом крепости в руки госпитальеров началось превращение ордена во вспомогательные войска, не уступающие тамплиерам [379] . Безусловно, к подобной тактике прибегали не только в Иерусалимском королевстве. В графстве Триполи в начале 1140-х годов заботам госпитальеров поручили пять важных пограничных крепостей — жемчужиной среди них была Крак-де-Шевалье, которая, после того как ее основательно перестроили, стала одной из самых мощных и известных цитаделей латинского Востока. Тамплиерам, в свою очередь, досталась цепь крепостей в Антиохии — Баграс, Дарбезак, Рош-Гийом и Рош-де-Руссель, — которая сторожила проходы в Сирию, тянувшиеся через хребет Аман (Нур). К концу XII столетия основную ответственность за охрану крепостей во всех государствах латинского Востока возьмут на себя два этих военных ордена.
378
Kennedy, Hugh, Crusader Castles (Cambridge, 1994), с. 32.
379
Ср. Riley-Smith, Jonathan, Hospitallers: The History of the Order of St John (London and Rio Grande, 1999), где отмечается, что орден госпитальеров стал реальной военной силой только после 1160 года.
Оно и к лучшему, поскольку латинские государства Востока все больше нуждались в такой защите. Фульку удалось примириться с женой, но давление на него усиливалось отовсюду. Основной его заботой был свирепый турецкий полководец, сельджукский атабек Занги, который, забирая в свои руки все больше власти в Сельджукской империи, начал присматриваться к владениям неверных на побережье. Получив во владение Мосул, а затем Алеппо, в 1130 году Занги нацелился на Дамаск, и, если бы эта его затея увенчалась успехом, он объединил бы под своей властью три величайших мусульманских города Сирии, что серьезно угрожало бы самому существованию латинских государств.
Эта опасность просматривалась уже с середины 1130-х годов. В 1137 году граф Триполи Понс погиб в сражении с турками Дамаска. В ту же кампанию Занги осадил в Монферране самого Фулька, который чудом ушел живым. К власти в Триполи пришел новый граф, Раймунд II, женатый на сестре Мелисенды, Годерне. Раймунд был молод и полон сил, но власть его в Триполи была непрочной, и граф вынужден был полагаться на активно растущие военные ордены, жалуя им обширные земли, которые — в случае, если бы Занги захватил Дамаск, — оказались бы в крайне уязвимом положении.
В Антиохии дела шли не лучше. В 1135–1136 годах попытки Алисы утвердиться в качестве регента потерпели третью и последнюю сокрушительную неудачу. В период временного вакуума власти в Антиохии, вызванного смертью престарелого патриарха Бернара Валенского — одного из последних участников Первого крестового похода, — Алиса в очередной раз захватила власть в городе от имени Констанцы, которой к тому времени сравнялось восемь лет. Но княгиню снова обвели вокруг пальца — на этот раз руками нового патриарха Антиохии Ральфа, бывшего архиепископа Мамистры. Не желая отдавать власть Алисе, Ральф вызвал из Европы нового князя: Раймунда Пуатье, очаровательного и образованного второго сына легендарного трубадура, герцога Аквитании Гильома IX. Старый герцог один из немногих уцелел в провальном Крестовом походе 1101 года, разгромленном в Малой Азии армией Кылыч-Арслана. Его сын Раймунд с энтузиазмом принял приглашение, надеясь проявить себя лучше. Раймунд прибыл в Антиохию в 1136 году и принял на себя управление государством, однако тут же столкнулся с двумя колоссальными проблемами. С востока ему грозил Занги, а с запада — византийский император Иоанн II Комнин, давно зарившийся на Антиохию и соседнюю Киликию и желавший утвердить на этих землях верховную власть императора, на которую его отец Алексей безуспешно претендовал в 1098 году.