Крестоносцы. Полная история

Джонс Дэн

5 апреля началось беспорядочное отступление вниз по Нилу, которое очень быстро превратилось в бегство: дисциплина в армии ослабла, а солдаты султана и элитные подразделения мамлюков-бахритов, не щадивших никого, кроме самых высокопоставленных (и потому самых ценных) пленников, изводили крестоносцев, атакуя их на протяжении всего пути. 6 апреля Людовик, уже такой слабый, что еле стоял на ногах, сдался армии преследователей и взмолился о мире на любых условиях, угодных султану. В общей сложности египтяне запросили за французского монарха и других знатных лиц, в том числе брата короля Карла Анжуйского и аристократа Жана де Жуанвиля, восемьсот тысяч безантов: поистине королевский выкуп, первую часть которого христиане смогли уплатить, лишь обратившись к тамплиерам, состоявшим в армии Людовика. Их убедили распечатать свою кубышку, которую они держали на галере в дельте Нила, и запустить руки в частные фонды, доверенные им на хранение другими крестоносцами. То, что тамплиеры откликнулись на просьбу, —

знак серьезности ситуации и полного провала крестового похода. По условиям соглашения об освобождении Людовика Дамьетту снова сдали. На этот раз крестоносцы удерживали ее всего одиннадцать месяцев.

6 мая город вернули египтянам, а Людовика отпустили. Король немедленно отплыл в Акру и оставался в Святой земле до 1254 года, потратив немало времени и еще больше денег на восстановление защитных сооружений важнейших городов Иерусалимского королевства, прежде всего Акры и Кесарии. Но больше он не смог сделать ничего, что улучшило бы или даже просто повлияло на положение государств крестоносцев. Людовик завоевал репутацию короля, готового рискнуть своим королевством и самой жизнью в ходе священной войны, но после второго провала при Дамьетте было уже почти невозможно считать западных франков в Восточном Средиземноморье чем-то, кроме простого недоразумения: в регионе господствовали теперь монголы и — как вскоре станет ясно — усилившиеся мамлюки-бахриты, разгромившие французскую армию на Ниле.

За четыре дня до того, как Людовик выкупил свою свободу, бахриты прикончили султана Туран-шаха. Руководствовались они простым самосохранением: у Туран-шаха имелись собственные мамлюки, которых он привел из Сирии и которые грозили вытеснить бахритов из столицы. Но какими бы соображениями они ни руководствовались, султана мамлюки прикончили с изощренной жестокостью. Убийцы поначалу попытались сжечь его заживо греческим огнем прямо в его шатре, а затем посекли Туран-шаха мечами, вырезали ему сердце и выбросили изуродованное тело в реку. На этом династия Айюбидов, насчитывавшая восемь правителей и правившая на протяжении восьмидесяти лет, прервалась. Оставался только один вопрос — кто придет на смену Айюбидам?

Несколько месяцев кипела борьба за власть при регентстве мачехи Туран-шаха, султанши Шаджар ад-Дурр. Приз в итоге достался одному из старших командиров бахритов, Айбеку ат-Туркмани. Чтобы упрочить свое положение во дворце, он женился на Шаджар ад-Дурр. При Айбеке и его преемниках Мамлюкский султанат и каста солдат-рабов, столь долгое время довольствовавшаяся положением телохранителей и штурмовиков, сделались господствующей силой в Египте и далеко за его пределами. К тому времени, как в 1254 году Людовик покинул Святую землю, мамлюки окончательно закрепились в Каире и начали бросать жадные взгляды на Сирию.

Был в их рядах и один молодой воин, происходивший из тюркского народа кипчаков. На одном глазу у него было бельмо — эта его отличительная черта станет известна всем, когда он превратится в заклятого врага крестоносцев Святой земли и творца их роковой и окончательной гибели. Звали его Аль-Малик аз-Захир Рукн ад-Дин Бейбарс аль-Бундукдари. Почитатели называли его львом Египта, и даже недоброхоты знали как человека «доблестного и выносливого», который «причинил огромный вред христианам» [759] . Один из самых могущественных монгольских ханов с подозрением следил за Бейбарсом, называя армии, которыми он командовал, «вавилонскими псами» [760] . Оскорбление было заслуженным: Бейбарсу и его мамлюкам удалось одолеть и отбросить монголов, посягавших на ближневосточные земли.

759

Crawford, Paul (ред.), The ’Templar of Tyre’: Part III of the ’Deeds of the Cypriots’ (Aldershot, 2003), с. 37–8.

760

Хулагу-хан в письме к Людовику IX, переведено в Barber & Bate, Letters from the East, с. 145.

Бейбарс довершит то, что не удалось сделать Занги, Нур ад-Дину и Саладину, вместе взятым, — он окончательно уничтожит франкские государства Сирии и Палестины. Приходу Бейбарса к власти помогла христианская армия под командованием святого Людовика IX, мечтавшего раз и навсегда вернуть Иерусалим в руки ревнителей истинной веры — горчайшая ирония последнего печального этапа заката Утремера.

Глава 25. По воле врага рода человеческого

Они превосходно сражались в священной войне…

Летом 1260 года в Каир прибыли четыре монгольских посла. Они доставили распоряжения своего хозяина, Хулагу, приземистого, плосконосого и громкоголосого монгольского вождя, командовавшего монгольскими

завоеваниями в Персии и Западной Азии, младшего брата великого хана Мункэ. Письма, написанные на арабском и расцвеченные цитатами из Корана, дышали не терпящей возражений властностью, типичной для монгольских ханов [761] . Распоряжения свои Хулагу адресовал мамлюкскому султану Египта Кутузу: хан обзывал султана трусом и грозил ему уничтожением, если тот тотчас же не возьмется за ум и не преклонит перед ним колена.

761

Amitai-Preiss, Reuven, Mongols and Mamluks: The Mamluk-Ilkhanid War, 1260–1281 (Cambridge, 1995), с. 36.

«Вам известно, как мы завоевали огромную империю и очистили землю от беспорядка, ее осквернявшего», — писал Хулагу.

Вы не сможете скрыться от наших грозных армий. Куда вы подадитесь? Какой дорогой попытаетесь бежать? Наши кони быстры, наши стрелы остры, наши мечи подобны молниям, наши сердца тверды, как скалы, наши солдаты бесчисленны, как песок. Крепости не удержат нас, армии не остановят. Ваши мольбы к Богу против нас не подействуют. Нас не тронуть ни слезами, ни причитаниями. Спасутся лишь те, кто попросит нашей защиты.

Если вы своевременно и безоговорочно не подчинитесь, писал хан Кутузу, Египет падет, разделив судьбу всех прочих. «Мы разрушим ваши мечети и разоблачим бессилие вашего Бога, а потом мы убьем ваших детей и стариков», — угрожал Хулагу [762] . Попробуете оказать сопротивление — и Египет ждут «чудовищные бедствия».

Хулагу не шутил, и тому было полно доказательств: продвижение монголов в Западной Азии не замедлилось. В 1255 году монгольские армии разгромили Анатолию, потушив последние очаги сопротивления Румского султаната, с которым воевали на протяжении пятнадцати с лишним лет. В декабре 1256 года воины Хулагу захватили горную крепость Аламут, персидскую резиденцию шиитской секты убийц-ассасинов. А в 1258 году из Багдада, давнишней религиозной столицы суннитского мира, пришли поистине ужасающие известия. В январе к стенам города явились монгольские всадники, они осадили Багдад и взяли его меньше чем за двенадцать дней, а ворвавшись внутрь, разгромили до основания: жгли древние здания и оскверняли мечети, разрушали больницы и уничтожили великую библиотеку, Дом Мудрости, где хранилось лучшее и крупнейшее в мире собрание книг. Тысячи бесценных томов и манускриптов выбросили в Тигр, воды которого, рассказывали, потемнели от чернил. Монголы убили как минимум сто тысяч человек, в том числе самого аббасидского халифа: Аль-Мустасима завернули в ковер и бросили под копыта лошадей — вероятно, для того чтобы не запятнать землю монаршей кровью. Эта безжалостная казнь уничтожила Аббасидский халифат, правивший суннитским миром на протяжении пяти с лишним столетий ^{158} . Багдад, по словам хрониста Ибн Касира, «наикультурнейший из городов, превратился в руины, а немногие уцелевшие его обитатели пребывали в страхе и голоде, крайней нужде и бесправии» [763] .

762

Письмо Хулагу-хана Кутузу; английский перевод: Lewis, Bernard, Islam: From the Prophet Muhammad to the Capture of Constantinople (New York, 1974), том I, с. 84–5.

763

Там же, с. 84.

После этой демонстрации силы в Ираке армии Хулагу — своего предводителя они теперь называли ильханом, а принадлежавшие ему провинции Ильханатом — двинулись в сторону Сирии^{159}. В 1259 году полководец Хулагу Китбука атаковал айюбидских эмиров, правивших городами-государствами Алеппо, Дамаском и Джазирой. Алеппо Китбука взял силой, после чего эмиры Хамы, Хомса и Дамаска безропотно покорились монголам. Но государства крестоносцев завоеватели не трогали, за исключением единственного налета на Сидон, когда они разрушили стены города и увели с собой три сотни пленников. И все равно христианские князья Боэмунд VI, правитель Антиохии и Триполи, а также его тесть, царь киликийской Армении Хетум, предпочли выкуп уничтожению, пообещав платить дань и сохранять лояльность ильхану в обмен на гарантии мира. Сирия безропотно ложилась под монголов. Довольный тем, что может переключиться на другие дела, Хулагу подался на восток и увел большую часть своих войск в Азербайджан, поближе к монгольской столице, где после смерти Мункэ в 1259 году назревал кризис престолонаследия. У него и мысли не мелькнуло, что правитель Египта Кутуз будет настолько силен — или глуп, — чтобы не покориться его требованиям. В Сирии оставался Китбука со своими двенадцатью тысячами всадников, готовыми наказать любого, кто осмелится бросить в их сторону хоть один дерзкий взгляд. Этого, считал Хулагу, будет достаточно.