Крестоносцы. Полная история

Джонс Дэн

Увы, легат обманулся, пытаясь выдать желаемое за действительное. На самом деле он услыхал самые первые, дошедшие до Западной Европы сообщения о завоеваниях Чингисхана, который в 1207 году объединил под своей властью кочевые племена Монголии и принялся наносить удары направо и налево, захватив Западное Ся, а также Манчжурию и Северный Китай, входившие в государство Цзинь, а потом ворвался в Центральную Азию, неутомимо продвигаясь в сторону Кавказских гор. Монгольские полководцы командовали многонациональной, многоконфессиональной ордой из десятков тысяч превосходных конников, вооруженных луками, копьями и топорами, способных многие месяцы проводить в седле и ночевать под открытым небом. Монгольские армии были хорошо обучены, их возглавляли умелые командиры, знавшие толк не только в осадах и полевых сражениях, но и в психологической войне, терроризме и геноциде. Монголы брали города, требуя от противника безоговорочного подчинения и истребляя целые народы при первом намеке на сопротивление. При этом в религиозных вопросах они были на удивление толерантны, не ограничивали свободу вероисповедания на покоренных территориях и частенько сами обращались в местные религии уже через несколько лет после переселения — редкий проблеск просвещенного либерализма в мире монголов. Незадолго до смерти Чингисхан четко изложил свою философию войны, отдавая распоряжения относительно судьбы жителей города, бросившего ему вызов: «Убейте храбрых, смелых, мужественных и лучших… и пусть солдаты возьмут себе столько обычных [людей], сколько смогут захватить» [739] .

Такой категоричный подход — повиновение или смерть, — как правило, оказывался очень действенным. К 1227 году, когда умер Чингисхан, вид монгольских всадников, одетых в длинные, удобные, отороченные мехом кафтаны, сыромятные кожи и кожаные ботинки, вселял ужас в народы Азии. Христианский мир тоже начинал содрогаться.

739

Этой несчастной жертвой был народ тангутов из Западного Ся. De Rachewiltz, Igor (пер. на англ.), The Secret History of the Mongols: A Mongolian Epic Chronicle of the Thirteenth Century (Leiden, 2006), том I, с. 198.

В 1230-е годы монголы настойчиво продвигались на запад: под командованием сына Чингисхана Угэдэя они пронеслись по Грузии (куда первый раз вторглись в 1223 году), на севере углубились в русские княжества и в декабре 1240 года овладели Киевом. К этому времени западные державы уже хорошо понимали, с кем имеют дело, и о завоеваниях монголов было известно даже в Шотландии [740] . Император Священной Римской империи Фридрих Гогенштауфен, потрясенный успехами монголов, но при этом, как и следовало ожидать, заинтересованный ими как явлением природы, через несколько месяцев после битвы при Легнице описывал их так: «Дикие, необузданные и не ведающие законов человечности… сами же люди они маленькие и невысокого роста… но коренастые, плотные и крепкие, решительные, сильные и отважные… у них большие лица и грозный вид, и издают они ужасные крики, приятные их сердцам» [741] . В том же году заклятый враг Фридриха папа Григорий IX писал священнослужителям всего Запада, предупреждая об экзистенциальной опасности, какую представляют монголы. «Опьяняя свои мечи кровью всех, кого могут схватить, — писал папа, — они желают напасть на чешское и германское королевства [т. е. германские княжества], обратить в пустыню всю христианскую землю и погубить нашу веру» ^{154} [742] . Григорий уполномочил проповедников предлагать статус крестоносца всем, кто встанет на защиту этих земель от варваров.

740

Jackson, Peter, The Mongols and the West, 1221–1410 (Abingdon, 2014), с. 60.

741

Bird et al. (ред.), Crusade and Christendom, с. 316.

742

Там же, с. 322.

Решение Григория в 1241 году объявить крестовый поход против монголов было логичным, поскольку, вопреки бредням о пресвитере Иоанне, направление движения монголов грозило привести их в самое сердце римско-католического мира. Но крестоносцы в те годы были нарасхват. Во времена монгольского нашествия по материковой Европе и Средиземноморью гремело как минимум полдюжины других крестовых походов, конкурировавших за внимание, людей и ресурсы.

В Испании молодой король Арагона Хайме I (сын несчастного Педро II Арагонского, павшего от руки Симона де Монфора в одной из битв Альбигойских войн) возглавлял решительную кампанию против разномастных эмиров рушащегося государства Альмохадов. В 1229–1231 годах он отвоевал у мусульманского правителя Балеарских островов Абу Яхьи Майорку, атаковав остров с моря при поддержке кораблей и крестоносцев из Генуи, Пизы, Марселя и других мест. После этого Хайме остановил свой взор на Валенсии. В то же время другие христианские государи полуострова — и среди них король Кастилии Фердинанд III — с каждым новым военным сезоном все дальше продвигались на юг, покоряя города и территории, в том числе бывшую столицу Омейядов Кордову, которая пала в 1236 году. Одновременно велись крестовые походы против еретиков в Боснии, катаров во Франции, язычников в Пруссии и Ливонии, а также против турок, угрожавших Латинской империи в Константинополе. Фридрих Гогенштауфен, западный монарх, самым очевидным образом подходивший для того, чтобы возглавить сопротивление монголам, меньше всех хотел браться за это дело, поскольку папа Григорий IX отлучил его от церкви и только в прошлом году объявил крестовым походом войну против самого Гогенштауфена. В каком-то смысле 1230-е годы продемонстрировали абсолютный успех крестоносного движения как одобренного церковью применения силы как внутри христианского мира, так и за его пределами. Но, расширяясь, движение крестоносцев становилось более локализованным и нормализованным. В 1241 году Венгрию, Польшу и земли к западу от них от ханов и их всадников апокалипсиса спас отнюдь не призыв Григория к крестоносцам с требованием оградить Европу от орды, а погода и везение. Изнуряюще жаркое венгерское лето 1241 года сменилось экстремально холодной зимой с ливнями. Неурожай вызвал большой голод, а венгерские равнины сделались почти непроходимыми для конницы [743] . Это — а еще смерть хана Угэдэя в декабре 1241 года, из-за которой многим монгольским полководцам пришлось вернуться в столицу империи Каракорум для выборов нового хана, — означало, что в 1242 году наступление монголов остановилось, и Европа была спасена: благодаря Божьему промыслу, а не героическим усилиям армий, осененных знаком креста. Но пусть шторм ненадолго утих, совсем он не прекратился, и до конца XIII столетия история монголов будет переплетаться с историей крестоносцев.

743

Этот вывод, основанный на данных дендрохронологии, приведен в Bungten & Di Cosmo, ’Climatic and environmental aspects of the Mongol withdrawal from Hungary’, с. 6. См. также Jackson, The Mongols and the West, с. 72–3.

В государствах крестоносцев Латинского Востока о монгольской угрозе были хорошо осведомлены, хотя в начале 1240-х годов напрямую с ней еще не сталкивались. В то время правителей Иерусалима, Триполи и Антиохии беспокоила все та же угроза, что и предыдущие пятьдесят лет: Айюбиды. Султан аль-Камиль умер в 1238 году, за год до окончания действия мирного договора с Фридрихом Гогенштауфеном. Следующие пять лет на Востоке прошли под знаком затянувшейся гражданской войны между двумя родственниками аль-Камиля, сражавшимися за господство в семейных владениях: сыном ас-Салихом Айюбом, который правил Египтом, и братом ас-Салихом Исмаилом, эмиром Дамаска. В 1240-х годах Айюбиды были заняты не столько уничтожением христианского мира, сколько семейными дрязгами, и тем не менее периодически происходили нападения на Святую землю, ответом на что стало очередное явление крестоносцев с Запада — на этот раз крупного контингента французских и английских солдат, которых позвала на Восток булла Григория IX Rachel suum videns, выпущенная в ноябре 1234 года. В числе предводителей экспедиции были такие знатные люди, как Ричард Корнуоллский, брат английского короля Генриха III; сын Симона де Монфора

Амори де Монфор и Тибо IV, граф Шампанский, очаровательный трувер — так в северной Франции называли трубадуров. В число музыкальных творений Тибо входили победные песни Крестовых походов, призывающие его товарищей-христиан поспешить в Сирию и взять в руки оружие во имя Девы Марии, а среди покоренных им женщин, по слухам, была и королева Франции, жена Людовика VIII Бланка Кастильская.

Крестовый поход баронов — под таким названием вошла в историю эта экспедиция — выжал максимум из раздробленности Айюбидов: стравливая враждующих правителей меж собой, бароны закрепили успех, которого добился в 1229 году Фридрих Гогенштауфен. Своих целей они в общем-то достигли. Пределы Иерусалимского королевства к 1241 году значительно расширились, и государства крестоносцев, казалось, стояли на ногах прочнее, чем когда-либо со времен битвы при Хаттине в 1187 году. Хотя в королевстве не было короля — сын Фридриха Гогенштауфена Конрад находился в своих европейских владениях, занятый наследственной войной с папством (а если бы он и приехал на Восток, вряд ли его ждал бы там теплый прием), — казалось, что в Утремере все благополучно. Но в 1244 году пришла беда.

Среди множества народов, снявшихся с места в результате монгольских завоеваний, оказались и хорезмийские тюрки, обитавшие в Персии на обширной территории от Кабула (современный Афганистан) на востоке до Кавказских гор на западе. Держава Хорезмшахов не выжила в столкновении с ордой Чингисхана: в 1220 году столица государства Самарканд (современный Узбекистан) пала, а коллективную волю к сопротивлению элит и простого народа подавила казнь одного несчастного хорезмийского вождя: монголы прикончили его, заливая ему в глаза, нос и рот расплавленный металл [744] . Падение Хорезма означало не только конец одного из крупнейших политических образований Центральной Азии и его поглощение расширяющейся монгольской империей. Когда эта махина рухнула, огромное хорезмийское войско разбежалось в разные стороны. В поисках выгодной работы солдаты подались на север и на восток, неся с собой опустошение. «Из восточного царства жестокий зверь явился», — причитал один христианский автор, добавляя, что бегущие хорезмийцы напоминали «змиев, выгнанных из логова» [745] . Для начала эти змии приземлились в северной Месопотамии, а вскоре они уже дышали огнем по всей Палестине — с катастрофическими последствиями для крестоносцев. В 1244 году хорезмийское войско на службе Айюба, султана Египта, внезапно и безжалостно атаковало Иерусалим, удерживавших его крестоносцев и их союзника — Исмаила, эмира Дамаска.

744

Jackson, Peter, The Mongols and the Islamic World: From Conquest to Conversion (New Haven and London, 2017), с. 78.

745

Роберт, патриарх Иерусалима в Barber & Bate, Letters from the East, с. 142–3.

Тем летом султан Айюб готовился воевать с Исмаилом, надеясь изгнать его из Дамаска. С этой целью он собрал в Газе армию и принял на службу десять тысяч хорезмийских конников. По дороге на юг они с подачи Айюба завернули в Священный город, который удерживали франки, союзники Исмаила. Иерусалимский патриарх Роберт, епископ Нанта, оставил горькие воспоминания о нашествии хорезмийских наемников. «Эти неверные хорезмийцы беспрестанно атаковали почти беззащитный город Иерусалим», — писал он, имея в виду негодное состояние его стен, срытых в правление Айюбидов несколько десятилетий назад и так толком не восстановленных. Хорезмийцы завладели Иерусалимом, почти не встретив сопротивления, и устроили разгром, от которого ряд городских районов так никогда и не оправился.

Узнав о приближении хорезмийцев, почти шесть тысяч мирных христиан, предчувствуя беду, бежали из города — но почти всех их поймали и перерезали на Иудейских холмах. Затем 23 августа

…хорезмийцы вошли в почти пустой город израильтян и перед Гробом Господним взрезали животы всем оставшимся христианам, искавшим убежища внутри церкви. Они обезглавили священников… они наложили нечестивые свои руки на склеп Воскресения Господня, осквернив его многими способами [746] .

746

Там же, с. 143–3.

Мрамор, которым была отделана гробница Христа, частично разбили, частично сорвали, усыпальницы всех королей Иерусалима, погребенных у Голгофы, вскрыли, а их кости выбросили. С другими особо почитаемыми христианскими церквями и святынями хорезмийцы обошлись не лучше: они осквернили приорат на горе Сион, гробницу Девы Марии в Иосафатовой долине, базилику Рождества Христова в Вифлееме. Но, как писал патриарх, «этим хорезмийцам все было мало; они жаждали захватить и опустошить всю землю» [747] .

747

Там же, с. 144.

Эту свою жажду они утолили не до конца, но разгром, учиненный в Иерусалиме, и сам по себе был чудовищен. 4 октября 1244 года армия христиан, в которую вступили все военные ордены и почти все бароны королевства, вышла из Акры, чтобы отомстить хорезмийцам и их египетским патронам. Войско Исмаила пошло с ними — факт, который дамасский проповедник Ибн аль-Джаузи счел особенно возмутительным: больше всего ему не понравилось, что мусульмане маршировали под знаком креста [748] . 17 октября христианско-дамасское войско сошлось с хорезмийцами и египтянами в битве недалеко от Газы, в месте, которое крестоносцы называли Форбия (аль-Харбийя). Как писал патриарх, войско Дамаска обратилось в бегство, не успев толком вступить в бой, а христиане сражались «как святые богатыри и заступники католической веры», но все равно были разбиты наголову [749] . Почти все тамплиеры, госпитальеры и рыцари-тевтонцы полегли на поле боя — из немецкого ордена уцелели лишь трое. Рыцари и пехотинцы, епископы, аббаты и священники гибли и попадали в плен тысячами. Когда патриарх унес оттуда ноги и вернулся в Акру, он нашел город в состоянии «горя, плача и бесконечного страдания; не было ни единого дома или человека, которому некого было бы оплакивать» [750] . Христиане потерпели в этой битве самое сокрушительное военное поражение со времен Хаттина, и, даже учитывая, что крестоносцам приходилось разрываться на части, а Восточной Европе грозило нашествие монголов, оно вызвало традиционный ответ. Летом 1245 года на Первом Лионском соборе, где основное внимание было уделено монгольской угрозе и попыткам официально низложить Фридриха Гогенштауфена, новый папа римский Иннокентий IV объявил Седьмой крестовый поход с целью отомстить за потерю Иерусалима и Форбии. Возглавить его должен был король Франции — первый французский монарх, готовый отправиться на Восток после того, как Филипп II Август в гневе покинул Акру в 1191 году. Перед Людовиком IX, внуком Филиппа, богобоязненным и в прямом смысле слова святым, стояла непосильная задача.

748

Hillenbrand, The Crusades: Islamic Perspectives, с. 222.

749

Barber & Bate, Letters from the East, с. 145.

750

Там же.