Крестоносцы. Полная история

Джонс Дэн

Тевтонский орден, который возглавлял фон Зальца, был основан у стен осажденной Акры в 1190 году, во времена Третьего крестового похода. Следовательно, он был на сотню лет младше иерусалимского ордена госпитальеров (открывших больницу для паломников у храма Гроба Господня еще в эпоху Фатимидов) и на семьдесят лет младше ордена тамплиеров (основанного в 1119 году). Число его членов тоже не шло ни в какое сравнение с любой из этих двух почтенных организаций. Первыми в Тевтонский орден вступили несколько немецких рыцарей из Бремена и Любека, организовавших небольшой полевой госпиталь для лечения паломников и солдат, заболевших или раненных во время осады. Первым магистром стал богатый выходец из Рейнских земель Генрих Вальпот, который обзавелся недвижимостью в Акре, когда город пал. Поначалу Тевтонский орден был сугубо благотворительной организацией, и братья посвящали себя спасению жизни (или облегчению смерти) других крестоносцев — так же, как поступали госпитальеры в начале своей истории. Так как орден пополнялся почти исключительно немецкими и немецкоговорящими рыцарями, он довольно быстро привлек внимание влиятельных немецких покровителей. Одним из них стал сын Фридриха Барбароссы Фридрих Швабский, лечившийся в полевом госпитале Акры в 1190–1191 годах. Там он и скончался, но перед смертью успел порекомендовать орден и его высокие стандарты оказания помощи своему брату, будущему императору Священной Римской империи Генриху VI. Генрих предложил тевтонским рыцарям финансовую поддержку, а через несколько лет, когда он отправил на Восток собственную экспедицию (его

войско сражалось при Бейруте и Сидоне в 1197–1198 годах), Тевтонский орден оказывал немецким крестоносцам медицинскую помощь. В 1199 году Иннокентий III одобрил устав ордена и разрешил тевтонцам сформировать военное крыло. Вскоре они обзавелись и униформой: тевтонские рыцари носили белые мантии с черным крестом. Хотя их международной штаб-квартирой считалась Акра, тевтонцы называли себя «Госпиталем Святой Марии Тевтонской в Иерусалиме». Это была, конечно, откровенная похвальба — и таковой она и останется, пока Иерусалим принадлежит Айюбидам, — но при этом убедительная декларация о намерениях.

Фон Зальца стал четвертым магистром тевтонских рыцарей где-то около 1210 года, когда ему было, вероятно, чуть больше тридцати. Орден все еще был невелик: в его ведении числилось около дюжины госпиталей, и, согласно Петру из Дусбурга, он мог выставить на поле боя не более десяти рыцарей за раз [707] . Но избрание фон Зальца ознаменовало начало впечатляющего роста благосостояния тевтонцев. В Иерусалимском королевстве орден постепенно обзаводился собственностью, необходимой, чтобы обеспечить поддержку немецким паломникам на Востоке. В ответ паломники стали отписывать ордену деньги и имущество в своих завещаниях. Тем временем фон Зальца завязывал стратегически важные политические знакомства: в 1211 году он побывал в Армении на коронации царя Левона I; в том же году отправил братьев-тевтонцев в Венгрию, чтобы помочь королю Андрашу II колонизировать беспокойный приграничный регион Бурценланд (Цара-Бырсей) в Трансильвании, подвергавшийся набегам тюркского племени куманов. Есть основания полагать, что в 1215 году магистр мог присутствовать на Четвертом Латеранском соборе, где Иннокентий III подробно изложил свое видение Пятого крестового похода. К моменту, когда армии были готовы тронуться в путь, фон Зальца уже считался одним из лидеров похода.

707

Peter of Dursburg: Hirsch, Theodor и др. (ред.), Scriptores rerum Prussicarum: Die Geschichtsquellen der Preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft (Leipzig, 1861), том I, с. 31. Петр с большой вероятностью преувеличивал военную слабость ордена, чтобы подчеркнуть внезапность его взлета.

Герман фон Зальца и рыцари-тевтонцы играли важную и всеми признанную роль в Египетском походе, начиная с совета в Акре в 1217 году, когда было решено идти на Дамьетту, и вплоть до вылазки вверх по Нилу. Не считая нескольких месяцев, когда фон Зальца уезжал из Египта к папскому двору с докладом о ходе экспедиции, магистра регулярно видели в компании Жана де Бриенна, кардинала Пелагия, магистров тамплиеров и госпитальеров и других членов высшего командования, когда те обсуждали и определяли стратегию ведения боевых действий. Во время осады Дамьетты рыцари-тевтонцы отличились храбростью и не раз ввязывались в стычки с воинами султана. В процессе они несли тяжелые потери, но в армии, состоявшей по большей части из немецких солдат, не было недостатка в добровольцах, готовых пополнить ряды тевтонцев, — будь то полноправные братья-рыцари, которые давали монашеские обеты, или же кандидаты в члены ордена, которых называли confratres (эти продолжали вести мирскую жизнь, хоть и сражались под знаменами ордена). В самом начале осады Дамьетты, когда крестоносцы штурмовали цепную башню, особо прославился один из них по имени Литот. Хотя фон Зальца поддержал идею провального марша в Эль-Мансуру, славное имя — и его, и ордена — не было запятнано последствиями этого решения, что убедительно говорит о примерном во всех остальных отношениях поведении тевтонцев и их великого магистра. Напротив, в 1221 году, когда магистр покинул Дамьетту и вернулся в Западную Европу, его личная репутация не только не пострадала, но даже укрепилась. Папа Гонорий III, наблюдавший за походом издалека, вознаградил рыцарей-тевтонцев широкими финансовыми привилегиями, которые поставили их в один ряд с тамплиерами и госпитальерами. Папа с гордостью называл орден фон Зальца «новыми возлюбленными Маккавеями нашего времени… посредством которых Господь освобождает восточную церковь от языческой мерзости» [708] . И Гонорий был не единственным человеком, признательным фон Зальца за его труды в Египте. Вернувшись в Европу, магистр попал на службу к государю, который в корне изменит движение крестоносцев. Этим государем был император Священной Римской империи Фридрих II Гогенштауфен: король, император и всесторонне одаренный человек, личность настолько выдающегося масштаба, что обожатели называли его stupor mundi и immutator mundi: «чудо мира» и «преобразователь мира».

708

Эту цитату и описание деятельности тевтонских рыцарей в 1217–1221 годах см. Morton, Nicholas, The Teutonic Knights in the Holy Land, 1190–1291 (Woodbridge, 2009), с. 32–8.

Фридрих и в самом деле был личностью исключительной. Физическими данными он похвастаться не мог: богослов и историк из Дамаска Сибт ибн аль-Джаузи писал, что Фридрих был краснолиц, лыс и близорук. «Будь он рабом, он бы и двухсот дирхамов не стоил», — заявлял Ибн аль-Джаузи [709] . Но недостаток волос и остроты зрения Фридрих с избытком компенсировал силой личности, широтой кругозора и масштабом императорских амбиций.

709

Перевод: Bird и др. (ред.), Crusade and Christendom, с. 260.

Родился он 26 декабря 1194 года в Джези, на восточном побережье Италии. Позже ходили слухи — скорее выдумка, чем правдивая история, — что его сорокалетняя мать Констанция, королева Сицилии, рожала сына на городской площади, дабы развеять любые сомнения в том, что это ее ребенок. Фридрих не знал своего отца, императора Священной Римской империи Генриха VI; более того, не достигнув и четырех лет, он лишился еще и матери^{150}. Но всю свою жизнь он посвятил воплощению честолюбивых замыслов Генриха: объединить под своим началом Сицилию и Священную Римскую империю. Эта перспектива действовала на нервы сменявшим друг друга папам римским, которые не выносили и мысли о том, чтобы папскую область и с севера, и с юга окружали земли, принадлежащие одному государю — особенно такому, как Фридрих.

Когда Фридрих был ребенком, предположить, что он возьмет в свои руки власть где-нибудь, кроме принадлежавшего матери острова Сицилия, а также связанных с ним территорий в Калабрии и Апулии, было невозможно. После смерти Генриха VI Священную Римскую империю раздирала на части гражданская война между сторонниками двух взрослых кандидатов на наследство: брата Генриха Филиппа Швабского и племянника Ричарда Львиное Сердце Отто IV, представителя баварской династии Вельфов. В 1208 году, когда Филипп был убит на свадьбе племянницы, Отто заявил права на императорскую корону. Но в 1215 году он умудрился смертельно оскорбить папу Иннокентия III и немецких курфюрстов, которые его выбрали, и потерпел поражение в битве с Филиппом Августом, королем Франции. Отто отлучили от церкви, лишили короны и выслали в наследственное имение в Брунсвике, где три года спустя он и умер несчастным грешником. Его место тут же занял король Сицилии Фридрих, которому на тот момент сравнялось двадцать лет. 25 июля 1215 года Фридрих короновался в Аахене как король Германии и, к удивлению — то ли искреннему, то ли наигранному — присутствующих иерархов, первым делом принял крест.

Ибн аль-Джаузи, осмеявший внешность Фридриха, называл императора «материалистом», для которого «христианство было просто игрой» [710] .

Обвинение несправедливое — в действительности Фридрих был ревностным христианином, и обещание отправиться в крестовый поход он дал от чистого сердца. К тому же император бoльшую часть своей жизни активно преследовал еретиков, проживавших в его владениях, не говоря уже о евреях и мусульманах Сицилии. Но в то же время — как это ни парадоксально — он испытывал неутолимый интерес к миру природы, далеко выходивший за рамки, определенные христианским Священным Писанием. Эта пытливость ума, которую Ибн аль-Джаузи осуждал как материализм, — а также тот факт, что вырос Фридрих на Сицилии, где греческая, арабская, еврейская и латинская культуры проникали одна в другую глубже, чем где бы то ни было, — позволяла ему игнорировать традиционные культурные границы, что возмущало фанатиков, причем как христиан, так и мусульман. Фридрих впитывал знание, откуда бы оно ни поступало, «неустанно вдыхая его сладкий аромат», как он сам говорил. Он обожал естествознание, астрологию, логику, риторику, медицину, право, философию и математику. Он был превосходным зоологом, содержал зверинец, в котором в разное время жили леопарды, верблюды, медведи, жираф и павлин-альбинос, и написал хрестоматийный текст о соколиной охоте, озаглавленный De arte venandi cum avibus («Искусство птичьей охоты»). На его взгляды серьезно повлияли комментарии испанского ученого-мусульманина Ибн Рушда (Аверроэса) к трудам Аристотеля. Фридрих был убежден, что невозможно проникнуть в тайны сотворенного Господом мира, отказываясь принимать во внимание достижения ученых других вероисповеданий. Он окружал себя латинскими, греческими, мусульманскими и еврейскими учителями, советниками, поэтами, учеными и чиновниками. Уже будучи взрослым, держал при себе арабского учителя логики и переписывался с еврейскими и арабскими учеными из южной Испании [711] . Фридрих с детства был знаком с исламом и понимал его, говорил по-арабски и любил распространяться о своем величии в словах, понятных не только христианам, но и мусульманам: себя он не раз называл «заступником римского имама», выражая сугубо христианский концепт в терминах, близких исламской публике [712] . Короче говоря, Фридрих был потрясающе либеральным интеллектуалом и крайне практичным монархом. Его увлечения питались не сомнениями в вере, но скорее рассудком, необходимостью и умением устанавливать приоритеты и балансировать между двумя крайностями, а также — в первую очередь — сицилийским происхождением. Ибн Василь, проявивший больше проницательности, чем аль-Джаузи, считал Фридриха «благородным и образованным» и «благосклонным к мусульманам, потому что вырос он на земле Сицилии… а жители того острова в основном мусульмане» [713] . В отличие от аль-Джаузи, Ибн Василь не сомневался в преданности Фридриха христианству и идее крестовых походов.

710

Там же.

711

Van Cleve, Thomas Curtis, The Emperor Frederick II of Hohenstaufen: Immutator Mundi (Oxford, 1972), с. 304–5.

712

Sharon, Moshe & Schrager, Ami, ’Frederick II’s Arabic Inscription from Jaffa (1229)’, Crusades 11 (2012), с. 145–6.

713

Там же, с. 154.

Герман фон Зальца попал в круг приближенных Фридриха после возвращения из Египта в 1221 году. Отказ Фридриха от участия в Пятом крестовом походе — результат изматывающего торга с папой Гонорием по поводу условий, на которых он мог получить корону Священной Римской империи, — вызвал большое недовольство, и немецкий король понимал, что рано или поздно (и чем раньше, тем лучше) ему придется исполнить свои обеты.

Отъезду Фридриха препятствовали и многочисленные обязательства, которыми он обзавелся вместе с императорской короной. Кроме того, ему приходилось совмещать императорские обязанности с управлением беспокойной Сицилией, которое требовало его личного внимания. Поэтому перед фон Зальца стояла задача, к исполнению которой он немедленно и приступил, — помочь Фридриху разрешить споры, тянувшиеся со времен последней гражданской войны в Германии, и одновременно поддерживать тесные дипломатические связи империи с папским престолом. Работенка та еще, но Герману она была по плечу. Одновременно фон Зальца преследовал и кое-какие личные цели — а именно обеспечить Тевтонскому ордену надежную поддержку со стороны двух самых важных покровителей: императора и папы. В общем, в 1220-х годах фон Зальца был занят по горло. Как Гуго де Пейн, магистр-основатель ордена тамплиеров, который некогда помогал поднять западные страны на крестовый поход на Дамаск, заодно обогатив свой орден, так и Герман прилагал усилия к тому, чтобы император однажды приехал-таки на Восток и подхватил упавшее знамя Пятого крестового похода [714] .

714

Morton, The Teutonic Knights in the Holy Land, с. 47.

С этой целью Герман провел несколько лет, объезжая германские княжества и близлежащие иностранные дворы: он вел переговоры с недовольными подданными и противниками императора, давил на его вассалов, вынуждая их принять крест, вербовал наемников и фрахтовал транспортные суда. Дело шло туго: после Пятого крестового похода немцы не испытывали энтузиазма относительно новой войны с аль-Камилем. Но фон Зальца упорно шел к цели. Он посетил Ломбардию и Сицилию и даже добрался до Дании, чтобы задобрить воинственного короля Вальдемара II. В 1222 году Герман как заведенный курсировал между папским и императорским дворами, помогая успокоить страсти, когда, пропустив дату выезда, Фридрих опять отложил свой крестовый поход — в этот раз до 1225 года. И в 1225 году, когда Фридрих попросил разрешения в очередной раз отложить отъезд (ссылаясь на невозможность набрать достаточное количество подготовленных солдат), фон Зальца помог заключить договор в Сан-Джермано, согласно которому император пообещал Гонорию — терпение которого уже подходило к концу, — что если он не отправится на Восток до 1227 года, то выплатит неустойку в 2800 килограммов золота и будет отлучен от церкви. Примерно в то же время отсутствие фон Зальца начало неудовлетворительным образом сказываться на делах Тевтонского ордена: в 1224 году братья, базировавшиеся в Венгрии, задумались об окончательном уходе из королевства — отношения с королем Андрашем расстроились, а фон Зальца не мог приехать лично, чтобы все уладить [715] . В 1226 году Тевтонский орден покинул Трансильванию. Однако великий магистр рассудил, что в долгосрочной перспективе в других краях у ордена будет больше возможностей.

715

Там же, с. 47–8.

Поклявшись выполнить условия договора в Сан-Джермано, в ноябре 1225 года Фридрих Гогенштауфен женился на дочери Жана де Бриенна тринадцатилетней Изабелле — или, если точнее, королеве Изабелле II Иерусалимской. Герман фон Зальца приложил руку и к этой договоренности. Сам брачный союз был идеей папы, но заключить его оказалось непросто: фон Зальца два года уговаривал Жана де Бриенна отдать дочь за императора, клятвенно обещая, что Фридрих позволит тому остаться в Акре и сохранить за собой корону Иерусалима (откровенная ложь, как выяснилось), потом согласовывал условия брачного контракта и, наконец, послал одного из братьев своего ордена привезти девушку в Италию для бракосочетания. Фон Зальца попал в неловкое положение, когда Фридрих, женившись на Изабелле, немедленно взял свои слова назад и потребовал, чтобы Жан де Бриенн передал ему его королевские права, но всякая неловкость испарилась, когда Фридрих и его юная супруга осыпали Тевтонский орден титулами и щедро одарили собственностью в Святой земле^{151}. В отношении Жана Фридрих поступил бесцеремонно и даже гадко, но, как ни крути, он был в своем законном праве. Теперь, будучи королем Иерусалима, Фридрих больше не мог откладывать свой крестовый поход.