Крестовый перевал
Шрифт:
Отдышавшись, лейтенант осмотрелся.
Ночь выдалась безоблачная, лунная. Внизу отчетливо виднелся гигантский ледник, повторявший замысловатые изгибы ущелья. По краям и много выше белели заснеженные горные вершины. Вскоре Александр заметил и грузовые контейнеры, медленно плывшие внизу на фоне темных склонов. Судя по всему, летчики аккуратно выполнили свою часть задания — выбросили группу точно над заданным районом.
Звук авиационных двигателей угас. Задрав голову, Чхенкели попробовал отыскать россыпь куполов…
Тщетно — кроме ярких и очень близких звезд не видно ровным счетом ничего. Однако он уверен: через три-четыре минуты взвод окажется на земле;
Приземления Александр тоже побаивался. Намного меньше, чем страшного рывка, когда вытяжной фал выдергивал содержимое ранца, но все же встреча с скрытым в ночном мраке склоном вызывала опасение. Какова будет его крутизна? Что представляет собой поверхность: скала или рыхлый грунт? Удастся ли развернуться по ветру? Спасут ли при падении от травм массивные щетки-амортизаторы на коленях и локтях?…
Сомнения множились, а громадная неведомая масса наплывала из темноты и становилась с каждой секундой все больше и больше.
Он успел засечь места падения двух контейнеров и принялся определять направление ветра…
Маневр разворота на стропах оказался лишней тратой сил. Время близилось к рассвету, а именно на рассвете разница температур формировала в горах мощные восходящие потоки. Метрах в пятидесяти от поверхности склона купол резко крутануло и будто подбросило; траектория спуска изменилась. Чхенкели упустил контроль дистанции, мгла перепуталась с серыми пятнами, и он едва успел парировать ногами сильный удар о неровные камни.
От беспорядочного и гибельного падения вниз спас не желающий сворачиваться купол. Изловчившись, лейтенант зацепился за каменный уступ и принялся быстро расстегивать пряжки подвесной системы…
Готово! Купол сник и беспомощно накрыл собой груду валунов. Подтянув его и скомкав, Александр отдышался, осмотрелся вокруг. Пара бойцов приземлялась рядом — метрах в пятидесяти; еще двоих он сумел разглядеть на фоне темного неба. Остальных не видно.
Что ж, пора идти вниз, к леднику. Оба контейнера должны быть там. И, устроив на плече скомканный парашютный шелк, он приступил к спуску…
Глава первая
Выбраться к Дарье Семеновне на следующий день у меня не получается. Во-первых, матушка просит прогуляться с ней до Крытого рынка и поработать носильщиком, пока она закупает продукты. Во-вторых, Серафима, зарывшись в какие-то отчеты, не звонит и не спрашивает о результатах поездки. Наконец, в-третьих, после вчерашнего приключения с расстрелом такси и его водителя мне просто не до тети Даши с ее непутевым племянником. Тут бы со своими проблемами разобраться.
Разбираюсь весь день. И утром в ванной перед зеркалом, скобля бритвой щеки. И маневрируя меж прилавков Крытого рынка под мамино ворчание в адрес потерявших стыд торгашей. И греясь на солнышке после сытного обеда на крохотном балконе…
Нет, я, конечно, иногда вспоминаю о младшем Ткаче, о его пропаже и, честно набирая номер на мобиле, пытаюсь дозвониться. Но все усилия напрасны, и я снова возвращаюсь мыслями к убийству несчастного таксиста…
Увы — на ум, кроме просто предположений, ничего путного не приходит. У меня не получается всерьез увязать вчерашнюю стрельбу с единственным подозрительным фактом последней недели — появлением на безоблачном горизонте моего отпуска двух кавказцев. Да, внешность одного из них показалась
Примерно так. Наивно и без претензий на гениальность. Ну, уж как умею.
Если же не сгущать красок, а добавить позитивных пастельных тонов, то картинка вырисовывается менее трагичная и расстраиваться по поводу испорченного отпуска преждевременно. Поэтому я убаюкиваю свою подозрительность негромким ворчанием:
— Спокойно, Павел Аркадьевич — счеты сводили не с тобой, а с таксистом. Машину изрешетили старательно, могли раз пять продырявить и тебя, но не задели. Почему не задели? Почему оставили свидетеля? А хрен их знает… Наверное, дилетанты. Или… Да какой из меня, если разобраться, свидетель? Водителя такси я видел первый раз в жизни, мотоциклисты были в глухих шлемах, в марках современных мотоциклов мои познания стремятся к нулю. И что же я имею сообщить следствию в качестве свидетеля? Да ровным счетом ничего, кроме времени и места трагического события. А это товарищи оперативники с легкостью установят и без моей персоны. Значит, есть все основания забыть о дурацком происшествии и продолжать наслаждаться мирной гражданской жизнью.
Что я с успехом и делаю весь следующий день…
Наконец, звонит Серафима и сообщает об окончании канители с отчетом. И тут же, не отходя от кассы, интересуется:
— Что же ты не позвонил после тети Даши?
Приходится врать:
— Не получилось. Взял такси, назвал адрес, поехал… А на Чернышевской безнадежно увяз в пробке. В общем, когда рассосалось, заявляться к Дарье Семеновне было поздновато.
— Понятно. Хочешь, съездим вместе?
— Сегодня?
— Да. Когда закончу с работой.
— Ты еще спрашиваешь! Конечно, хочу!
Восемь вечера. Я заехал за Серафимой на своем стареньком «Опеле» и с ветерком везу ее в Заводской район. Девушка выглядит уставшей, но с удовольствием поддерживает разговор, шутит, улыбается.
Солнце висит над горизонтом, но жара спала; дорожные пробки потихоньку рассасываются. Самое время для поездки на другой конец города. Для того чтобы около полуночи совершить романтическое путешествие в обратном направлении…
Вот и знакомый дом. Оставляем машину, идем к подъезду, поднимаемся по ступенькам.
Дарья Семеновна обрадована гостям и одновременно расстроена.
— Уж и не знаю, что думать, — отворачиваясь, смахивает она слезу. — Он и раньше, бывало, пропадал на день-другой, но обязательно звонил. Или сам появлялся. А тут… Как в воду канул.
Проходим с Серафимой в комнату.
— И сколько же его нет?
— После обеда третьи сутки пошли…
Признаться, срок не впечатлил. Три дня для молодого шалопая — ничто. Лупит водочку с друзьями на рыбалке. Или махнул с Иркой на берег Черного моря. А забывчивость и безразличие к близким — так это для Юркиной эгоистичности обычное дело.