Крид: И боги падут

Симович Сим

Рыцарь не двигался, он просто стоял, загораживая путь Криду. Его конь также был неподвижен; костлявые ноги увязли в тёмной земле. Это было не просто препятствие, а вызов. Вызов бессмертному воину, вызов его бессмертию. Вызов его вечной муке.

Крид остановил своего скакуна. Он внимательно осмотрел мёртвого рыцаря: его латы, его коня, его почерневшее от времени оружие. Это был не просто призрак, это была легенда, овеянная веками и страданиями. Это была история. И она не хотела его пропускать дальше.

Он понял, что перед ним стоит не просто препятствие,

а испытание. Испытание, которое нельзя преодолеть силой. Он не мог просто разбить его в пыль. Ему нужно было что-то ещё, что-то более тонкое, что-то более глубокое. Ему нужно было понять рыцаря, понять его боль, его страдания, его вечную муку. Только так он смог бы пройти дальше. Только так он смог бы продолжить свой путь.

Его голубые глаза встретились со сверлящим мраком пустых глазниц шлема рыцаря. Между ними простиралась вечность и бескрайний мрак. Крид приготовился к дуэли.

Глава 2

Тишина, тягучая и липкая, словно смола, повисла между Кридом и рыцарем. Лишь шелест ветра, несущего запах гнили с Шартрезских полей, нарушал безмолвие. Крид сидел на своём немертвом скакуне, внимательно изучая неподвижную фигуру рыцаря. Тот оставался незыблем, мёртвый страж, застывший в вечной обороне.

Виктор спокойно спешился, желая как можно скорее продолжить свой путь.

Воздух загудел от напряжения. Крид, не тратя времени на попытки прийти к взаимопониманию, с молниеносной быстротой выхватил меч. Не из металла, а из сгустка чистой энергии, он появился в руке Виктора, словно материализовавшись из самой бездны. Клинок сверкнул, отражая тусклый свет преисподней, и опустился в стремительном, точном ударе.

Рыцарь, хотя и недвижим, реагировал мгновенно. Его копьё, почерневшее от времени и пропитанное могильным холодом, встретило меч Крида с оглушительным грохотом. Удар был настолько силён, что земля под копытами их скакунов треснула, из образовавшихся трещин хлынул густой, серо-зелёный дым.

Битва началась. Это была не просто схватка — это был танец смерти, холодный и бескомпромиссный. Меч Крида, излучающий ледяное сияние, сталкивался с копьём рыцаря, излучающим мертвенный холод, в стремительном обмене ударами, с потрясающей скоростью. Каждый удар сотрясал землю, каждое столкновение высекало искры из металла копья.

Крид двигался как вихрь, его атаки были молниеносны, не оставляя рыцарю шанса на ответ. Он использовал свою невероятную скорость и ловкость, избегая ударов копия, нанося удар за ударом. Рыцарь же, хотя и мёртв, обладал удивительной выносливостью и точностью. Каждый его удар носил в себе вековую печаль, каждый удар был пропитан холодом гробницы.

Битва длилась вечность, или может быть мгновение. Время потеряло свой смысл в этом холодном танце смерти. В окружающем пространстве царили только ледяные искры, резкий металлический скрип, и глухой гул столкновения. Крид чувствовал, как каждый удар отдаётся в его бессмертном теле, но боль была лишь холодным раздражением зудящим в виске.

В кульминационный момент, избежав очередного убийственного удара копьём,

Крид с нечеловеческой силой нанёс удар своим мечом. Удар прошёл сквозь латы рыцаря, как нож сквозь масло. Рыцарь рассыпался на миллионы искр, исчезая в тумане небытия.

Виктор Крид опустил меч. В его голубых глазах не было удовлетворения, лишь холодное безразличие к прошедшему. Он продолжил свой путь в Ад, в поисках покоя. Его путь был пропитан кровью и смертью, но его цель оставалась неизменной — найти забвение.

Но не успел Крид сесть на коня, как рыцарь снова собрался из искр, словно ничего и не случилось.

И тут Виктор понял, что должен не победить, а утешить. Утешить вечную тоску, впитавшуюся в сами камни, застывшую в неподвижности. Вместо гнева его сердце заполнило сострадание — холодное, как лёд, но по своему глубокое, как самая тёмная бездна.

Его голубые глаза, до этого времени словно осколки вечного льда, вдруг вспыхнули бирюзовым светом — не огнём ярости, а светом сострадания, проникающим в самую глубину вечной печали. Это было не ударом силы, а скорее сочувствия такого бессмертного, как и он сам.

Вместе с бирюзовым светом с рук Крида сорвались молнии. Они окутали рыцаря, оставив после себя лишь легкий пыльный след и неизбывную тишину. Исчезло препятствие, исчезла стража, исчезла вечная печаль.

Крид опустил руки, его бирюзовый свет постепенно угасал, возвращаясь к обычной холодной синеве глаз. Он не чувствовал удовольствия от победы, лишь пустоту.

Взглянув на путь впереди, он снова сел в седло своего немертвого коня. Его путь продолжался.

Шартрезские поля сменились мертвыми горами, высящимися над бескрайней преисподней, как зубы гигантского скелета. Ветер носил по их склонам пепел и пыль, а из трещин в камне просачивался густой, удушливый дым. На одной из самых высоких вершин, окутанной туманом и мраком, лежит он — дракон разложения.

Существо было ужасающе. Его чешуя, некогда блестящая, теперь рассыпалась в пыль при малейшем движении. Мясо гнило, открывая проплешины костей, из которых пробивались черви. Дыхание дракона было не огнём, а густым облаком зелёного яда, медленно растекающимся по камням и медленно растворяющим их. Глаза дракона горели тусклым, болезненным светом, отражающим бесконечную муку.

Крид подъехал к вершине на своём немертвом скакуне. Дракон поднял голову, его гнилые зубы с остатками мяса павших врагов были видны в полумраке.

— Ты смелый, маленький человечишка, — прохрипел дракон, его голос был хриплым, как скрип ржавого железа. — Ну или крайне глупый.

— Я ищу смерти, — ответил Крид, его голос был спокоен и холоден, — Я ищу покой. Я ищу хоть что-то что наполнит моё существование смыслом…

— Покой? — дракон издал пронзительный смех, похожий на скрежет костей. — В Аду? Ты шутишь?

— Я бессмертен, — сказал Крид, — Мне нужен покой от вечности. Я устал… Слишком устал.

— Бессмертен? — дракон снова засмеялся, — Я живу дольше тебя. Я видел всё — рождение миров и их гибель. Я помню времена, когда ещё не было Аида.