Крид: И боги падут

Симович Сим

— Как вижу, ты — душка и само гостеприимство, — Крид усмехнулся, его улыбка была широкой и наглой, полной уверенности в себе. Он спокойно прошёл мимо бурлящего огнем Аида, даже не останавливаясь, словно проходя мимо очередной скучной мебели.

И в этот момент произошло нечто необыкновенное. Крид щелкнул пальцами, и перед ним, словно по волшебству, материализовался трон. Он был выполнен из блестящего, переливающегося бирюзового мрамора, с изящной резьбой и инкрустацией из драгоценных камней. Трон казался невесомым, парящим над полом, излучая холодное, но привлекательное сияние. Не останавливаясь на мгновение, Крид с нескрываемым нахальством уселся на этот самодельный трон, расположившись

напротив Аида с видом человека, который полностью владеет ситуацией. Его поза была расслабленной, но в ней сквозила скрытая сила и готовность к любым сюрпризам. Молчаливое соперничество началось.

Аид молчал. Его огненная фигура пульсировала медленно, пламя меняло оттенки от темно-красного до иссиня-черного, словно отражая бурю эмоций, кипящих внутри него. Он наблюдал за Кридом, за его расслабленной позой, за уверенной улыбкой, с таким выражением лица, будто смотрел на увлекательное представление в цирке, и только изредка треск пламени прерывал напряженную тишину тронного зала. Молчание было натянутым, оно давило на Крида тяжестью неизбежного взрыва. Казалось, даже белый мрамор зала сдерживает дыхание, ожидая развязки.

Прошли минуты, возможно даже и не минуты. Крид не торопился, он наслаждался этим молчаливым соперничеством, этой игрой нервов с самим владыкой подземного мира. Но терпение Аида, казавшееся бесконечным, имело свой предел. Нахальство Крида, его полное пренебрежение к августейшей особе, было слишком велико, даже для Аида, всегда считавшего смертных не более чем букашками, которых можно раздавить без всякого усилия.

И вот, в один миг, молчание разорвалось. Пламя вокруг Аида вспыхнуло ярким багровым светом, затем сменилось ослепительно белым, а затем — резко потемнело, сменившись глубоким, почти черным оттенком. Он встал с трона, его фигура стала четкой и угрожающей, а огненные языки резко вытянулись вверх, словно острые когти. В его глазах вспыхнул адский огонь, а голос раздался громовым рычанием, пронизывающим до костей:

— Довольно, человек! Твоё нахальство достигло своего предела! Ты перешел все границы!

Но Крид лишь торжествующе рассмеялся и бросил на испытывающий взгляд, словно это он хозяин Ада, а не крошка Аид.

— И заметь, а ведь мы ещё даже не начали…

Глава 4

— Довольно, человек. Твое высокомерие, подобно назойливой мухе, уже порядком утомило. — Голос Аида, хоть и лишенный прежней яростной экспрессии, звучал глубоко и холодно, как вечный лед Преисподней. Он смотрел на Крида, не выражая ни гнева, ни презрения, лишь бесстрастное, ледяное спокойствие. — Ты сидишь здесь, на этом… бирюзовом украшении, — взгляд Аида скользнул по трону, словно по ничтожеству, — в моем царстве, и воображаешь себя равным мне? Твое самоуверенное спокойствие — лишь маска, скрывающая страх перед неизбежным.

Пламя, окружавшее его, горело ровно, без вспышек ярости, спокойным, незыблемым светом, который лишь подчёркивал холодную уверенность Аида в своей силе.

— Твои трюки, — Аид произнёс это слово с таким презрением, что оно прозвучало как оскорбление, — твои иллюзии сил… они бесполезны против вечности. Ты играл со мной, Крид, но игра закончена. Ты не понимаешь, с кем имеешь дело. Я — Аид. Моя власть — не игра, а неизменный порядок мира.

Он медленно поднялся с трона, его фигура возвышалась над Кридом, олицетворяя несокрушимую мощь и неизбежность судьбы.

— Ты думал, что твоя сила способна соперничать с вечностью? Что твоя уверенность защитит тебя от моей воли? Ты ошибался. — В голосе Аида не было гневных ноток, только безупречная уверенность и холодное превосходство. — Я даю тебе последний

шанс исчезнуть. Иначе… — Аид замолчал, его взгляд стал ещё более холодным, — иначе тебя ждёт вечность, лишенная всякого света и надежды. Твой выбор, Крид. Твой последний выбор.

Крид лишь вновь усмехнулся, короткий, ироничный звук, прорезавший тяжелую тишину тронного зала. Он лениво покачал головой, словно укоризненно вздыхая над нелепостью ситуации. Бирюзовый трон, словно оазис спокойствия посреди бушующего пламени, казался ещё более ярким на фоне мрачной величественности Аида.

— Ну так попробуй удивить меня, — молвил Крид, голос его был спокоен, ровен, лишен всякой тревоги. Он даже не сдвинулся с места, его поза оставалась расслабленной, насмешливо беззаботной. Это было не просто пренебрежение, а вызов, вызов, брошенный прямо в лицо самому Аиду.

Владыка мёртвых на минуту замер, его огненная фигура сжалась, словно готовясь к броску. Холодная уверенность в его взгляде на миг сменилась на нечто непонятное, на смесь удивления и раздражения. Это было не обычное возмущение могущественного правителя, а нечто более глубокое. Он ожидал страха, ужаса, мольбы о пощаде, а получил… равнодушие. Это было нечто неслыханное.

Пламя вокруг Аида замерцало, сменив огненные оттенки на более тусклые, как будто и сама его мощь на минуту засомневалась перед этим необычным вызовом. Тишина затянулась, наполненная не только ожиданием развязки, но и определённым неловким напряжением. Даже белый мрамор тронного зала, казалось, затаил дыхание, ожидая разгадки этой странной игры. Аид, повелитель подземного мира, впервые чувствовал себя застигнутым врасплох.

Преодолев оцепенение, Аид вспыхнул яростью, подобной извержению древнего вулкана. Его лицо сотканное из пламени, исказила гримаса бешенства. Окружающее его пламя взметнулось, превратившись в бушующий огненный смерч. Из сердца этого смерча, из самой сути его божественной ярости, вырвался луч белого, ослепительно яркого пламени. И это был не просто огонь, а чистая, концентрированная энергия смерти, способная испепелить всё на своём пути.

Луч стрелой пронзил воздух, нацеленный на Крида, который по-прежнему невозмутимо сидел на своём бирюзовом троне, словно не замечая надвигающейся угрозы. Усмешка на его лице не сходила, выражая уверенность, граничившую с наглостью. Он был спокоен, словно наблюдал за обычным фейерверком.

Белое пламя окутало Крида, обдавая его жаром, способным расплавить мрамор. Резкий запах озона ударил в ноздри. Бирюзовый трон заискрился, покрывшись трещинами от неимоверного жара. Пламя вздымалось и билось, как сердце бушующего зверя, испепеляя всё на своём пути. На мгновение возникло ощущение, что всё вокруг исчезает в белом свете.

И вот, когда пламя потухло, перед Аидом предстала ужасающая картина. От Крида остался лишь обугленный костяк, чёрный, как ночь, хрупкий и ужасно беззащитный, лежащий на оплавленном, изрытом трещинами бирюзовом троне. Сам трон, казалось, надолго потерял свой прежний блеск. Остатки бирюзы темнели, из них шёл белый дым.

На мгновение Аид почувствовал не триумф, а холодное, пустое ощущение от того, насколько быстро исчез этот наглец. Но это ощущение было быстрым и мимолетным.

Аид тихо рассмеялся. Низкий, гулкий звук прокатился по огромному залу, отражаясь от холодного мрамора. Это был не злобный, не торжествующий смех, а горький, ироничный, вырвавшийся из глубины его вековой тоски. Смех над бесполезностью собственной мощи, над абсурдным представлением, разыгранным безрассудным идиотом. Он смотрел на обугленный костяк Крида, лежащий на оплавленном троне, и в его глазах не было ни удовлетворения, ни гнева — лишь глубокое разочарование.