Крид – Пир костей
Шрифт:
— Я надеялся, что ты будешь более сговорчивым, Клык. Что ты поделишься своим секретом со мной — человеком, который всегда хорошо обращался с тобой, давал тебе кров и место в дружине.
— Мне нечем делиться, князь, — ответил Виктор. — И даже если бы я обладал тем, что вы ищете, я бы не советовал вам стремиться к этому. Некоторые дары оказываются проклятиями.
Волхв усмехнулся.
— Он боится поделиться, князь. Боится потерять свою уникальность, свою силу. Но есть способы заставить его
Виктор шагнул к старику, и внезапно атмосфера в комнате изменилась. Воздух словно сгустился, стал тяжелее. Даже пламя в очаге приникло к углям, будто испугавшись.
— Не угрожай мне, старик, — произнёс Виктор тихо, но в его голосе звучала такая сила, что волхв невольно отступил. — Ты играешь с силами, которых не понимаешь. И ты, князь, — он повернулся к Рюрику, — ищешь то, что лучше оставить в тени.
Рюрик поднялся со своего места. Несмотря на выпитое на пиру вино, его взгляд был ясным и твёрдым.
— Я не боюсь ни теней, ни того, что в них скрывается, — произнёс он с холодной решимостью. — Я хочу власти — большей власти, чем любой князь до меня. Я хочу объединить все земли под своей рукой, и для этого мне нужно время. Больше времени, чем отведено обычному человеку.
— Власть не сделает тебя счастливым, — сказал Виктор. — Ни власть, ни богатство, ни долгая жизнь. Поверь мне, я знаю.
— Значит, ты всё-таки признаёшь? — подхватил волхв. — Ты признаёшь, что живёшь дольше, чем положено человеку?
Виктор молчал, проклиная себя за оплошность. Многовековая усталость давала о себе знать — раньше он никогда не допустил бы такой ошибки в словах.
Рюрик шагнул к нему, его глаза горели лихорадочным блеском.
— Скажи мне правду, Клык. Кто ты на самом деле? Сколько тебе лет? И главное — как ты обрёл бессмертие?
Виктор смотрел на князя долгим взглядом, словно оценивая что-то внутри него. Наконец, он вздохнул — глубоко и тяжело, как человек, решившийся на то, чего долго избегал.
— Хорошо, — произнёс он тихо. — Я расскажу тебе часть правды. Но не здесь. Не при нём, — он кивнул на волхва.
— Князь, не доверяй ему! — воскликнул старик. — Он хитёр и опасен!
— Молчи, — оборвал его Рюрик. — Я доверяю своему Клыку больше, чем тебе. Он проливал кровь за меня, а ты лишь нашёптываешь мне на ухо тёмные предсказания.
Волхв поджал губы, но не посмел спорить.
— Уйди, — приказал ему князь. — Я поговорю с Клыком наедине.
Старик бросил на Виктора ненавидящий взгляд, затем низко поклонился князю и вышел из покоев. Когда дверь за ним закрылась, Рюрик указал Виктору на кресло у очага.
— Садись. И говори. Я хочу знать всё.
Виктор сел, но не сразу начал говорить. Он смотрел на огонь, словно видел в нём картины из прошлого.
— Я не знаю, сколько мне лет, —
Рюрик задохнулся от удивления, но не перебил его.
— Я родился в землях, которые сейчас называют Фракией, в городе, название которого давно стёрлось из человеческой памяти. Я был обычным человеком — воином, как и сейчас. Сражался за своего царя, имел жену и детей. А потом пришла война, которая изменила всё.
Виктор замолчал, погружённый в воспоминания.
— Какая война? — не выдержал Рюрик.
— Война, о которой ты не слышал, — ответил Виктор. — Она была давно, очень давно. Моя родина пала, мой народ был уничтожен или рассеян. Я сражался до конца, но был смертельно ранен. Я лежал на поле битвы, истекая кровью, и ждал смерти. И тогда… тогда появился Он.
— Кто? — жадно спросил Рюрик.
— Я не знаю, кем или чем Он был, — покачал головой Виктор. — Высокий, закутанный в тёмные одежды, с лицом, скрытым под капюшоном. Он предложил мне выбор: умереть или принять его дар и жить вечно.
— И ты выбрал жизнь, — произнёс Рюрик с пониманием.
— Я выбрал вернуться к своей семье, — уточнил Виктор с горечью в голосе. — Я не понимал, что значит «вечно». Не понимал, что это не дар, а проклятие.
— Что произошло потом?
— Он протянул мне руку, и в ней был предмет… — Виктор нахмурился, словно пытаясь вспомнить. — Я не могу его ясно описать. Он был словно соткан из тени и света одновременно, словно часть реальности, свёрнутая в нечто осязаемое. Он приказал мне проглотить это.
— И ты проглотил, — Рюрик едва сдерживал возбуждение.
— Да. И огонь разлился по моим венам. Боль была… невыносимой. Я думал, что умру, но вместо этого почувствовал, как мои раны затягиваются. Я поднялся с земли, полный новой силы. А Он исчез, словно его никогда и не было.
Рюрик наклонился вперёд, его глаза горели.
— И с тех пор ты не можешь умереть?
— Не совсем так, — ответил Виктор. — Я могу быть убит, если рана достаточно серьёзна. Но затем я воскресаю — через день, через неделю, иногда через месяц. И каждый раз боль… — он осёкся, словно даже воспоминание причиняло ему страдание.
— Но это же чудесно! — воскликнул Рюрик. — Жить вечно, видеть, как проходят века, как поднимаются и падают царства!
— Это проклятие, — твёрдо сказал Виктор. — Видеть, как все, кого ты любишь, стареют и умирают. Видеть, как твой народ исчезает с лица земли. Помнить языки, на которых уже никто не говорит, и места, которых больше не существует. Быть всегда чужим, всегда одиноким.
Рюрик отмахнулся.
— Это лишь вопрос взгляда на вещи. Я бы использовал такой дар, чтобы построить нечто великое, нечто вечное!