Крид – Пир костей
Шрифт:
— Я никуда не спешу, — неожиданно для себя сказал Виктор. — И Кальяри кажется приятным местом для задержки.
Их первая встреча закончилась тем, что Виктор купил у Мирабель старинную копию «Размышлений» Марка Аврелия — книгу, которую он когда-то читал в оригинале, вскоре после её написания. Уходя с рынка, он чувствовал странное волнение, которого не испытывал уже очень давно. Мысли о молодой женщине с умными глазами и удивительными знаниями не покидали его весь день.
На следующее
Их разговоры стали ежедневным ритуалом. Иногда они говорили о книгах и истории, иногда о путешествиях и разных странах, которые видел Виктор (хотя он и был осторожен, чтобы не выдать свою истинную природу). В другие дни они обсуждали философию, религию, искусство — и Виктор всё больше удивлялся глубине мыслей Мирабель, её способности видеть суть вещей, её открытости к новым идеям.
Через неделю таких встреч она пригласила его на воскресный обед в свой дом — небольшую, но хорошо обставленную виллу на холме, с видом на залив. Дом был полон книг — они стояли на полках, лежали на столах, даже громоздились стопками на полу. Повсюду были письменные принадлежности, карты, странные артефакты, привезённые её отцом из путешествий.
— Извините за беспорядок, — сказала Мирабель, проводя его в небольшой внутренний дворик, где был накрыт стол. — Отец всегда говорит, что порядок в доме и порядок в мыслях — это разные вещи, и если нужно выбирать, он предпочитает второе.
— Мудрый выбор, — улыбнулся Виктор. — И не беспокойтесь, мне нравится атмосфера вашего дома. В нём чувствуется… жизнь.
Обед был простым, но вкусным — свежая рыба, приготовленная с местными травами, хлеб, оливки, фрукты и вино с виноградников неподалёку от города. Они ели, разговаривали, смеялись, и Виктор с удивлением обнаружил, что наслаждается каждым моментом, каждым глотком вина, каждым словом их беседы. Это было не просто удовольствие, которое он научился ценить после своего освобождения от полного контроля Дара Теней, это было нечто большее — чувство связи, близости, которых он не испытывал уже очень, очень давно.
Когда день клонился к закату, и прислуга Мирабель зажгла лампы во дворике, Виктор понял, что не хочет уходить. Не хочет, чтобы этот день заканчивался, не хочет расставаться с этой удивительной женщиной, которая за такое короткое время стала для него важнее многих людей, встреченных за тысячелетия.
— Уже поздно, — заметила Мирабель, глядя на темнеющее небо. — Вам, наверное, пора возвращаться в город?
— Да, пожалуй, — нехотя согласился Виктор. — Хотя, признаюсь, мне не хочется покидать ваше общество.
Она улыбнулась, и в свете ламп её глаза казались особенно выразительными.
—
— С удовольствием, — ответил он, чувствуя неожиданную радость от этого приглашения.
Так начались их ежедневные встречи — уже не на рынке, а в доме Мирабель. Они проводили часы в библиотеке её отца, изучая редкие манускрипты, обсуждая древние учения, делясь знаниями и идеями. Иногда они выходили на прогулки по окрестностям Кальяри, посещали древние нурагические руины, поднимались на холмы, откуда открывался вид на бескрайнее Средиземное море.
С каждым днём Виктор чувствовал, как его привязанность к Мирабель растёт, превращаясь во что-то более глубокое и сильное. Он ловил себя на мысли, что вспоминает её улыбку, когда они не вместе, что ищет в книгах и разговорах с другими людьми темы, которые могли бы её заинтересовать. И это пугало его.
За свою долгую жизнь Виктор много раз испытывал привязанность к людям, и каждый раз это заканчивалось болью — он оставался молодым, в то время как они старели и умирали. С годами он научился держаться на расстоянии, не позволяя себе слишком сближаться с кем-либо. Но теперь, когда его способность чувствовать вернулась в полной мере, эти старые барьеры рушились, и он не знал, хорошо это или плохо.
Очередное свидание или, как он всё ещё называл это… посиделки за интересной беседой.
Виктор нервно одёрнул одежду, глядя на своё отражение в старинном зеркале гостевой комнаты. За века своего существования он успел позабыть, как это — готовиться к свиданию. И тем более к такому, что заставляло его сердце биться чаще, словно он был не древним, видавшим виды существом, а юношей, впервые познавшим трепет влюблённости.
«Это всего лишь ужин», — напомнил он себе, проводя рукой по волосам.
Но он знал, что лжёт сам себе. Это был не просто ужин. Мирабель вновь специально выбрала день, когда её отец уехал в Неаполь по делам. Она лично приготовила еду и подобрала вино. И вчера, перед сном, когда они желали друг другу спокойной ночи в коридоре виллы, её взгляд обещал нечто большее, чем обычную беседу.
Спустившись в прохладную кухню, он застал Мирабель за последними приготовлениями. Она стояла спиной к нему, укладывая что-то в большую плетёную корзину, и не услышала его шагов. Виктор позволил себе секунду полюбоваться изящным изгибом её шеи, тонкой талией, подчёркнутой простым льняным платьем цвета слоновой кости, тяжёлыми волосами, собранными в небрежный узел на затылке.
— Могу я чем-то помочь? — спросил он, наконец выдавая своё присутствие.
Мирабель обернулась, её лицо озарилось улыбкой, которая заставила Виктора почувствовать, как будто его сердце сжимается в тисках нежности и радости. Эта улыбка, полная искренности и тепла, словно пронзила его насквозь, заставляя забыть обо всех тревогах и заботах. В этот момент Виктор понял, что ничто в мире не сравнится с этим мгновением, когда их взгляды встретились, и между ними промелькнула искра взаимного понимания.