Крик ночной птицы
Шрифт:
В это время трое подростков думали, где взять денег.
– Таксиста грабанем, – решил в итоге Филин. – Только надо, чтоб на рейсе давно был.
– В смысле?
Марк тревожно посмотрел на Филина, на Герлецкого:
– Как – грабанем?
– Как! Поедем, остановимся в заброшках; я сзади накину удавку, буду держать. Вы пока его прошерстите.
– Тупая идея, – сказал Герлецкий. – А если у него только безналичка?
– Тогда просто покатает нас. Хотя бы сколько-то да будет.
– Я не хочу никого грабить.
Марков мотал головой. Он даже отступил на шаг, чтобы показать, насколько ему не нравится
– Не хочешь грабить – можешь душить. Мы прошмонаем.
– Я вообще не хочу в это встревать! Ребята! Можно что-то другое найти, я еду могу у продавщицы попросить…
– Давай мозги не делай, – грубо сказал Филин. – С нами, нет? Если нет, вали домой, там как раз мусора приехали.
– С вами, но…
– Без «но».
Таксиста они нашли скоро; Филин сделал вид, что интересуется работой, оставив подростков на остановке метрах в ста. Они разговорились с владельцем подержанного «Опеля»; меньше чем через десять минут Филин дал сигнал своим подельникам.
– Нас в Бурково, там покажу куда.
Герлецкий посмотрел на приятеля с сомнением, но промолчал, Марков стоял с несчастным лицом.
– Давай, бро, ты вперед, – сказал Филин Герлецкому. – Меня укачивает. Садись. – Он с усилием пихнул Маркова в салон. Тот сел; Филин обошел машину, сел позади водителя. Марк двинулся к окну и стал смотреть в него, до белых костяшек сцепив пальцы рук. Он очень жалел, что не остался дома. Было тяжело, противно, душила ненависть к вечно болеющей бесполезной матери, но дома не было так тягуче, изнуряюще страшно.
Филин тоже смотрел в окно, но мысли у него были совсем другими. Он прикидывал, что, если отобрать у водилы не только лаве, но и машину, можно добраться до Белой Калитвы, а там у него недавно откинулся дружок, занимается техникой; недавно звонил, вроде на лад дело пошло. Пока спохватятся искать машину, ее уже разберут…
Герлецкий смотрел прямо перед собой и ни о чем не думал. Ему все осточертело уже давно. И если выбирать между приютом и преступлением, он выберет преступление.
Лана готовила рис с говядиной, когда муж позвонил и сказал, что задержится, отвозит клиентов в Бурково. Очень далеко; женщина привыкла, но все равно огорчилась. Опять ждать его за полночь. Они познакомились четыре года назад, когда Олег еще работал на заводе; вскоре от завода осталось здание, от работы – обида за сокращение, долги и «Опель Кадет» на память. Олег стал таксовать сразу же, сначала просто катался в поисках клиентов, потом пошел в фирму. После его официального оформления Лана сразу перестала переживать: ведь такси вызывают по телефону, телефон можно отследить, а значит, совершать преступления в отношении таксистов невыгодно, потому что легко попасться. И руководство фирмы контролирует безопасность своих водителей, отслеживая подозрительные заказы. Это сказал ей Олег, и о том, что это чушь собачья, Лана не имела понятия. Она очень верила своему мужу.
– Бурково, – сказал таксист. – Дальше куда?
– А вот тут поверни…
Филин знал эту местность, потому что до десяти лет прожил в поселке со своей бабкой. Сразу за указателем было здание заброшенной свинофермы, а перед ней – небольшие домики, тоже пустующие. Таксист повернул, поехал медленнее: дорога была разбита.
– И притормози. Я до ветру выйду.
Филин сделал вид, что потянулся к двери, и когда таксист поставил авто
– Сюда!
Марков вылез из машины, руки у него тряслись; он сунул одну в карман и сжал ножик, который всегда носил с собой – с тех пор, как на него напали старшеклассники и отбили почку. Герлецкий тоже выскочил, обежал машину и вскрикнул: мужчине удалось подняться и он взмахом кулака попал ему по скуле. Филин прыгнул на спину таксиста сзади, снова попытался душить, но тот вывернулся, сбросил подростка с себя и перехватил его, заломав руку.
– Марк!!! – заорал Филин. Марк словно стряхнул с себя оцепенение и побежал на помощь приятелю.
В два часа ночи Лана решила набрать мужу; телефон не отвечал, хотя гудки шли. Она походила по комнате, поправила одеяло дочери. Маленькая Милана спала, раскинув ручки. Олегу было уже сорок, когда родилась дочка, и он носил своих «маленьких девочек» на руках в буквальном смысле; Лана была очень счастлива с ним. Так счастлива, что невозможно представить.
Ситуация изменилась: теперь таксист сидел на Филине и душил его, а Герлецкий колотил кулаками по голове мужчины, пытаясь одновременно оттащить его от приятеля.
– Помоги! – крикнул он.
Нож в руке Маркова как будто сам выпрыгнул вперед, к налитой вене на шее таксиста.
Телефон мужа не отвечал и в три. Лана заснула.
– Блин, блин, блин! – безостановочно повторял Марков. – Что делать теперь! Блин!
Его трясло, зубы стучали; в кулаке паренек по-прежнему сжимал нож, только теперь окровавленный. Филин озадаченно смотрел на тело таксиста, а Герлецкий молча курил, сплевывая сквозь зубы.
– Блин, да что теперь будет!
– Заткнись! – вполголоса рявкнул Филин. – Нож вытри об траву и выкинь. Только далеко выкинь… вон, сбегай, где деревья.
– Закопать, может? – Марков дрожащими руками вытирал нож травой, трясся.
– Закопай. Жека, – Филин повернулся к Герлецкому, – давай его оттащим куда-нибудь. Сука, че возбухать полез…
Он пнул труп.
– Здесь бросим, – сказал Герлецкий и сильно затянулся, выдохнул дым. – До утра кто полезет?
– А патруль если?
– Да какой патруль… Конец мира.
Вернулся Марков, вытирая рот: его стошнило. Кричала ночная птица, протяжно, тоненько. Остывал двигатель старенького «Опеля», а рядом – тело его хозяина. Трое еще недавно подростков, а теперь убийц молчали, думая каждый о своем.
– Валить надо, – прервал тишину Филин. – Давайте в машину.
В половине шестого Лану разбудил плач дочери; она вскинулась, поняла, что уснула сидя, рядом с кроваткой, – ныли плечи и поясница. Взяв Милану на руки, снимая на весу мокрый подгузник, женщина посмотрела на телефон: лежит, световых сигналов о пропущенных вызовах нет. Ерунда какая-то. Она надела сухое на Милану, поставила на ножки и взяла мобильный: так и есть, никто не звонил. Немедленно набранный номер Олега уже не отвечал.