Крик жаворонка. Жизнь и судьба Ивана Трубилина
Шрифт:
Вот почему ХХ съезд партии, после которого вчерашние студенты вступали в большую жизнь, вызывал у них определенное беспокойство, хотя все твердо знали, что страна о них обязательно позаботится.
Но главной приметой того съезда стала его концовка, отмеченная секретным докладом Хрущева «О культе личности и его последствиях». Так, пока в закрытом режиме, осуждался культ одной личности – Сталина. Об этом сразу заговорили, хотя глухо, только с догадками, но везде, вплоть до студенческих общежитий. Из рук рвали газету с речью Анастаса Микояна, который вдруг резко отозвался о Кратком курсе истории ВКП(б) (а ее штудировали все, особенно в вузах) и отрицательно оценил весь литературный
Будучи руководителем МТС, Иван Тимофеевич Трубилин встречался потом с этими людьми, которые пока больше настороженно молчали, чем делились пережитым. Это будет, но много позже, когда станет понятно, что к сталинизму возвращение не предвидится.
Но все волнение покрывала молодость и полнокровное счастье начала трудовой жизни. В кармане диплом, рядом молодая жена, а впереди так много интересного. При распределении Ивана вызвали в первой тройке – тогда успешность в учебе учитывалась строго. Председатель комиссии, весь в праздничном, с удовольствием оглядел высокого широкоплечего парня и сказал, оглядывая коллег:
– Вот просится домой, на Кубань! Давайте уважим казака, тем более отличника учебы. Пошлем его в распоряжение Краснодарского краевого отдела земледелия, тем более оттуда мы имеем несколько заявок, в том числе и на него… Смотри, дорогой, не подведи родной институт…
Уже в Краснодаре, в том самом отделе, он впервые услышал о Гулькевичах, где предстояла работа, а пока несколько послевузовских недель отдыха, среди родных, друзей. Я думаю, это всегда самые счастливые дни, когда многое из важного уже позади, а впереди длинная-предлинная и прекрасная жизнь, зовущая своей неизвестностью.
Пока же прогулки с молодой женой вдоль Еи, где остро воскрешались знакомые с детства запахи приазовских лиманов и всякий вечер в безбрежное камышовое пространство опускалось огромное багрово-яркое ярило…
И все-таки дороже всего стоили рассветы. Ах, эти незабываемые рассветы нашей мирной молодости, когда все вокруг вдруг начинало оживать, проступая сквозь уходящие прозрачные сумерки ожиданием нового и такого многообещающего будущего…
«Прокати нас, Петруша, на тракторе…»
В краевом отделе земледелия пришлось беседовать с высоким подтянутым человеком, в котором по вопросам и манере общения без труда угадывался бывший военный с басистыми интонациями, привыкший к командам, четким и конкретным. Вначале расспросил о семье, хотя по каким-то признакам Иван уловил, что бывший военный о нем уже немало знал. Поинтересовался настроением, желанием, где бы хотел работать.
– Я ведь механик, – ответил Иван, – туда, где машин побольше…
– А если в Гулькевичи, в МТС? – вдруг спросил собеседник, как оказалось заместитель начальника краевого отдела по механизации земледелия. Он испытывающе смотрел на рослого, худощавого парня, в котором ему что-то явно нравилось. Скорее всего, ничем не замутненная молодость, да спокойная и ясная манера ответа на вопросы. «Новобранец» явно был по душе бывалому фронтовику, и он этого не скрывал.
– Значит так, – наконец прихлопнул рукой по столу и умакнув перо в чернильницу решительно нанес резолюцию по краю бумаги, – поедешь в Гулькевическую МТС. Там и машины, там и проблемы… немалые. Вакантно место главного инженера. Его и займешь…
Иван напрягся:
– Так сразу и главный?
Собеседник заметил и, усмехнувшись, спросил:
– Боишься
Парень пожал плечами:
– Это ж надо руководить, командовать… А там мужики взрослые… Пошлют еще…
– Вполне возможно! – собеседник поближе придвинул стул. – Ты знаешь, в прошлом году, как раз в это время, Никита Сергеевич Хрущев в Кремле собрал большое совещание по сельскому хозяйству и выступил там с программной речью. Читал ее?..
– Нет, как раз диплом готовил…
– А ты почитай… Он там немало внимания уделил машинно-тракторным станциям… – Собеседник пошарил в ящике стола, достал затертую брошюрку и, найдя нужную страницу, прочитал: – «…Страшное сейчас в том, что у нас руководят МТС, работают главными инженерами люди с низким образованием. Более того, таких «инженеров» абсолютное большинство…» Ты себе представляешь, что почти такая же картина и в крае – главных инженеров с образованием процентов, ну, пятнадцать от силы, а заведующих мастерскими – не более двух… Вот почему, дорогой мой, такие, как ты, не скрою, сейчас на вес золота. Страна в самое трудное время тебя учила, воспитывала и сейчас ждет многого. Так что не дрейфь… Я батальон принял будучи старше тебя года на три. А ничего, воевал и, по общему мнению, неплохо… Одним словом, давай, браток, включайся…
Ивану в который раз повезло – начальник, что вел с ним ознакомительную беседу, был Николай Алексеевич Огурцов. Во время войны он командовал отдельным саперным батальоном, вся грудь в орденах. Вернувшись на гражданку, еще долго донашивал офицерскую форму, ходил с той же потертой полевой сумкой, что прошел всю войну, от сорок первого до сорок пятого.
Демобилизованного подполковника в сельском хозяйстве края знали все, поскольку он появлялся чаще там, где складывалось наиболее трудно, и непременно лично беседовал с каждым молодым специалистом. Кстати, большинство руководителей колхозов были тогда тоже фронтовики.
Если вы присмотритесь к персонажам фильма «Кубанские казаки», снятого на рубеже пятидесятых годов, то на одежде почти всех героев (включая и главных, таких как Гордей Ворон) увидите боевые ордена. Поэтому, когда Иван Трубилин заступил на свою первую должность, его окружали не просто люди намного старше, но и по житейски неизмеримо опытнее, а по складу ума и характера, если так можно выразиться, мудрее. На первой же планерке он сказал собравшимся честно:
– Я только начинаю свой трудовой путь и не знаю многого, что знаете вы, получившие фронтовую закалку. Мне очень хочется опереться на ваш опыт, знание жизни… Надеюсь, так и будет! В свою очередь необходимо, чтобы наше предприятие заработало с учетом современных достижений в технике, экономике, чтобы мы вышли на передовые позиции и стали надежной опорой сельского хозяйства нашего района…
Забегая вперед, надо отметить, что Николай Алексеевич Огурцов не забыл своего «подопечного» и при любых житейских пересечениях с Иваном Тимофеевичем Трубилиным всегда в шутку намекал на некую снайперскую особенность своего взгляда.
– Я, Ваня, хорошего человека за версту чую! – И если кто-то был рядом, обязательно представлял его как своего «крестника». Огурцов и сам стал человеком-легендой, одним из тех, кто составил суть и соль кубанского земледелия, многие годы руководил водохозяйственным комплексом края, а по сути создавая его с нуля. У нас еще будет возможность поговорить об этом человеке и его влиянии на судьбы других, в том числе и Трубилина. А пока вернемся в то время, когда страну только-только возглавил Никита Сергеевич Хрущев, неуемный реформатор практически всего сталинского наследия, в том числе и такого важного, как сельское хозяйство.