Крик журавлей в тумане
Шрифт:
– Потому что у журавлей, у них любезное согласие, верность, курлыканье. А ты – дрыхнут на одной ноге!
– Что видел, то и говорю. А чего ты к ним привязалась, к журавлям этим?
– Потому что эти птицы – как люди в перьях, мне бабушка рассказала. Я, когда вырасту, буду жить по-журавлиному, мне так нравится.
– Глупая ты еще и еще пацанка, – Андрей, остановившись, взял ее за руку и повернул к себе лицом, – но ты мне очень нравишься.
– Я умная, – возмутилась Танька, – и вообще мне про тебя неинтересно, мне про бабку твою
– Далась тебе эта Лукерья! Обыкновенная бабка была, навроде твоей. Ничего особенного. Лучше дай мне твой адрес, а то, Мишка сказал, уезжаете вы завтра.
– Зачем?
– Я переписываться с тобой хочу.
– Ну и хоти себе, – заважничала Таня.
Когда они подошли к дому бабушки Насти, Андрей, переминаясь с ноги на ногу, тихо спросил:
– А можно я тебя в щечку поцелую? – и, не дожидаясь ответа, прикоснулся к ее щеке губами.
Его прикосновение было таким же мягким и атласным, как прикосновение маминого кружевного платочка, вытирающего слезки с ее щек.
– Андрюх, смотри, звезда падает, – раздался из темноты Мишкин голос.
– Брешешь? – не поверил ему Андрюшка.
– Не веришь, сам гляди. Ой, скорее, она прямо над твоим домом летит! – закричал Мишка.
Андрюшка рванулся к нему, оставив на мгновенье Татьяну одну, и тут же чьи-то сильные руки толкнули ее прямо в лужу. Упершись голыми коленками в липкую грязь, она заревела.
– Ой, а что это здесь за сопли в луже валяются? – рыжая Валька довольно улыбалась, наблюдая за барахтаньем ревущей во весь голос девчонки.
– Ну, Валька, была б ты парнем, я б тебе сейчас в морду дал, – сказал подбежавший Андрей, поднимая Таньку.
– Еще бы и от меня получила. Корова рыжая, – поддержал друга Мишка. – А ну иди отсюда, пока я тебе не двинул.
– Па-а-думаешь, – протянула Валька недовольно, – падают тут в лужи недотроги всякие, а я виновата. Сами и на ногах держаться еще не научились, а туда же, с парнями гулять норовят, да еще целуются.
– Валька! – угрожающе произнес Андрюшка. – Предупреждаю!
– Да ладно, возитесь тут со своим детсадом сами, сопли вытирайте. Пошла я. Улица не купленная, где хочу, там и гуляю, может, и вернусь еще. Пока, Мишенька. Андрюшенька, до встречи.
Отряхивая ревущую сестру, Мишка сказал:
– Надоели мне, Андрюха, твои девки. Все лето под ногами крутятся.
– А вот и не крутимся, – Таня, разъяренная обидным обобщением брата, топнула ногой и, попав в лужу, еще раз окатила себя грязью.
– А ты-то здесь при чем? – удивился брат.
– При том! – Таня развернулась и пошла в дом, громко стукнув дверью.
– Вот и адрес у нее взять не успел, а она завтра уедет, – расстроился Андрей, глядя на закрытую дверь.
– Определенно, все влюбленные чокнутые. Ты что, совсем того? – Мишка покрутил пальцем у виска. – Ты мне скажи, я тебе свой адрес дал?
– Дал, и что? – Андрей недоуменно посмотрел на друга.
– А то, что сестра она мне, понимаешь?
Глава 4
С утра баба Настя напекла пирогов. Отец приехал рано. Таньку разбудил его бас, доносившийся с кухни.
«Может, и мама с ним приехала?» – подумала она и, соскочив с кровати, уж собралась бежать на кухню.
– Ну, как там барыня твоя поживает? Не прогнала еще тебя, дурака крестьянского? – резкий голос бабушки остановил Таню.
Она замерла на пороге, не решаясь раздвинуть холщовые занавески.
– Мам, ну я же просил тебя не обижать ее, – недовольно ответил отец. – Надя – хорошая жена и мать. Живем мы дружно, отношения у нас в семье хорошие.
– Да чего плохого в таких-то отношениях. Тобою, дураком деревенским, грех свой дворянский прикрыла. Повесила на тебя Мишку, сынка свого приблудного, и ходит, пальчики растопырив. Слова в простоте не скажет, все на «вы», да «пожал-ста», да тихим голосом. Смотреть тошно. Тьфу! – бабушка сердито загремела ухватом.
– Ты, мать, как молоток. Долбишь и долбишь в одну точку. И ведь сколько раз просил тебя – отвяжись ты от нас… Нет, знай свое гнет.
– Как мне отвязаться-то? Ну как? Думаешь, легко мне здесь с хозяйством управляться? Все жилы себе вытянула. Думала, на старости лет, сын женится, меня к себе заберет, хозяйкой буду. Ан нет. Хозяйка у нас таперя барыня. А мне что? До гробовой доски в навозе здесь топнуть?
– Мама, я тебе всегда говорил и сейчас повторяю: продавай дом и приезжай. В этом году должна наша очередь на квартиру подойти, обещают трехкомнатную дать. Одна комната твоя будет. Будешь в ней хозяйкой. Зимой у батареи грейся, летом, как и полагается бабкам, на лавочке во дворе сиди, отдыхай. Имеешь право. Наработалась.
– Спасибо, сын, что расщедрился, хозяйкой комнаты назначил на старости лет. Сиди, как в скворешнике, и делай, что барыня прикажет… Мать квартиранткой стала.
– Ну, вот опять. Мыло-мочало, начинай сначала. Ну не нравится тебе Надя, поезжай, живи у Ленки, – в голосе отца послышались нотки раздражения, – у тебя ведь не только сын, но и дочь еще есть.
– Дочь не хозяйка, – перебила его бабушка, – в семье мужику положено хозяином быть.
– Не знаю, что там и кому положено, а наша Ленка сама себе и своей семье хозяйка… Материально я тебе всегда помогать буду.
– Только и суешь деньги! Что мне твои деньги, если мне на старость лет уважение нужно и покой. А какое тут уважение, если невестка – барыня, а сын матери слова ласкового не скажет! – бабушка всхлипнула.
– Никак тебе не угодишь. Ни с одной стороны, ни с другой. Сил нету с тобой разговаривать. Собирай детей, уезжаю я. И не приеду больше до тех пор, пока ты не поумнеешь. Лопнуло мое терпенье.
Таня услышала, что отец встал и направился к занавеске, за которой она стояла. Сзади бодро подошел Мишка.