Кристальный матриархат
Шрифт:
Пообещать пообещал, а только в третий раз еле-еле дотащил два десятилитровых ведра на пятый этаж. То ли с непривычки ноги не шли вверх, то ли не выспался, а только вылил я свои вёдра в бочку и еле дошёл до дивана, на который рухнул, как подкошенный колос.
Димка, напротив, только во вкус вошёл и, крикнув Дашке чтобы помогла, смылся, приговаривая:
— Ты и так много чего наворочал. Дальше я сам.
Я попросил Кристалию как-нибудь помочь мальчишке с тасканием тяжестей, а сам от навалившейся усталости отключился.
* * *
—
Я спрыгнул с дивана и кинулся в ванную, где Димка обещал вот-вот всех утопить.
Картина напоминала скульптурную композицию «Мальчик и фонтан». Рядом с бочкой на табурете стоял малолетний водонос и держал в вытянутых руках детское ведёрко, из которого не переставая лилась вода.
— Это не я, — роптал водолей. — Она сама идёт.
Я рассмеялся, догадавшись, что на мою просьбу помочь мальчугану, вот так, с юмором, откликнулась Кристалия.
Димка, глядя на меня, расслабился и уже спокойно наполнял оставшуюся в бочке пустоту. Через минуту фонтан остановился, точно рассчитав момент заполнения ёмкости.
— У вас не соскучишься, — вздохнула Ливадийская за моей спиной.
— Веселимся между делами. Фонтанируем. Не переживай. И у тебя всё наладим, купим и заполним, — переключился я на Настю, пока младшее поколение водоносов умчалось относить общественное имущество.
— Как вы тут для вашей Насти расстарались. Увидеть бы её хоть одним глазком, — говорила Ливадийская, а сама теребила платочек и была готова разрыдаться.
— Ты это брось. Мне самому охота завыть белугой и в щель забиться, а вот обещал помочь, так и помогаю. Если зеркала тебе мало, так и быть, свидание вам устрою, — сгоряча пообещал я, лишь бы не видеть женских слёз.
— Не верится, что где-то ещё точно такая же горемыка бедует. Знаю, что здесь живёт, а не верю, — призналась вдова и пропустила запыхавшегося Димку в квартиру.
— Завтра вас познакомлю. Завтра. Поймёте, что не одни на белом свете. Авось, полегчает, — согласился я. — Ты куда-то собралась? — спросил, увидев авоську в руках Ливадийской.
— В универмаг хотела. И на рынок надо. Только вот, что я соседям скажу, когда снова меня увидят?
Я позвал Димку и обратился к Насте:
— А ты как гордый крейсер Аврора плыви мимо и внимания на них не обращай.
— Как Аврора? — не поняла она.
— Димка, делай, как я, — скомандовал я напарнику и, задрав нос к потолку, гордо вышел из квартиры.
Настя сначала охнула, а потом увидела такую же, только маленькую, Аврору в Димкином исполнении и захохотала в голос.
— Ну и славно, — буркнул я и побежал вниз по лестнице.
* * *
— Сначала к мамке, — потребовала мелкая Аврора.
— К мамке, так
Мы снова составили двойной самолётик и выпорхнули из подъезда в сторону Настиной больницы. Конечно, не без помощи авиадиспетчера Кристалии.
Сразу после приземления я попросил о возврате видимости и пошагал в сторону больничного входа, играя роль озабоченного взрослого посетителя.
Когда подходил к палате, Димка уже взахлёб рассказывал мамке о приключениях, произошедших с ним за последние сутки. Пока младшая Аврора то и дело переходила от звонкого мальчишеского голоса к шёпоту заговорщика, я кивнул Насте и получил от неё благодарный взгляд. Потом вернулся в больничный двор и задумался о парне Ольговиче.
«Распродал он капусту, или нет? И знает ли какого-нибудь плотника для строительства крестика?» — размышлял я и рисовал в голове варианты событий на базаре, в Старой станице и на полях с капустой.
— Сгонять, что ли, на центральный рынок? — сказал сам себе. — А мелочь пузатая пусть с мамкой милуется, а то за день так соскучился, что молочные зубы зашатались.
Вышел на стартовую больничную площадку и сговорился с миром о доставке в нужное место.
Кристалия в мгновение ока подняла меня и понесла над центром города мимо улиц, скверов, мимо площади с памятником Крупской, прямиком на центральный рынок. Приземлила на широкую, усыпанную капустными листьями площадку, которую подметали дворники и, размахивая огромными мётлами, приговаривали: «Иттить иху! Иттить иху!»
— На развес продавали или из мешков в мешки пересыпали? Получается, это не просто армавирский рынок, а местный Пересыпь. И где теперь закубанских одесситов искать? — рассуждал я вслух, не опасаясь быть услышанным.
— Иттить иху! Иттить иху! — продолжали чеканить дворники, подтверждая мою полную и безоговорочную невидимость.
Покумекав, попросил Кристалию о доставке в место, где на тот момент находился Ольгович с фуфаечными подчинёнными, и не мешкая полетел в сторону Кубани.
Неожиданно, только что начавшийся полёт прервался, и я пошёл на посадку на левый берег старицы, оставшейся после смещения русла Кубани ближе к Фортштадту. Там увидел троих переругивавшихся мужичков, топтавшихся вокруг горки пустых мешков.
После плавного приземления, вернул себе видимость и направился к старым знакомым на разговор.
— Кацап, — донеслось со стороны фуфаек.
— Ещё раз кацапом обзовёте, я вам не такое ещё устрою, — пригрозил я для порядка, а потом поздоровался: — Здравия желаю, станичники.
— Так мы не по злобе. Ни-ни. Ни в одном глазу, — забормотали подчинённые, а Ольгович шагнул навстречу и поздоровался за руку.
— Здравствуй, благодетель. Как ты нас вчера на дирижабль погрузил, а потом ещё и выгрузил? — восхитился он пропущенным приключением.