Кристальный матриархат

Нерей Александр

— И бутылку, и собаку? Невозможно. Никак не возможно его в квартире…

— Ответ неверный. Думай, — высказался я уже менее категорично, но в щенячьем вопросе остался непреклонным.

— Чем его кормить? Молочка я бы и сам похлебал. А назову-ка я его Ответ Верный. — неожиданно заявил напарник и перестал стенать о молочке.

— Верный Ответ? Звучит. Но я другое имел ввиду. Ты же, не только дирижаблей строитель, а ещё и… — сделал я паузу.

— Глаз отводитель. Ура! Заработало! — заверещал собаковод-посредник, и у его детского

счастья не было ни условностей, ни пределов.

* * *

— Видал, Лиса, твои чудеса, — приговаривал Ольгович, когда выбежал из своей конторки ко мне навстречу.

— Это которые? — решил я подыграть.

— Как ты крест на дирижабле принёс со стороны Невинномысска. Вот это крест! Вот это чудо!

«Стибрила Димкину идею, Стихиюшка?» — удивился я, но вида не подал.

— Я назавтра готов раствор сделать. Весь цемент со станицы уже собрал. Вечером снесём всё нужное на место, а утром ждём тебя на дирижабле. Поднимешь, а мы отцентруем, расклиним и зальём, — всё распланировал Ольгович, а мне сразу понравилась идея с дирижаблем.

«Крепко этот дирижабль в мозгах поселится. Ой, крепко», — впал я в ступор, размышляя обо всём одновременно.

— Вот аванс тебе, а назавтра полный расчёт, — сказал Степан и высыпал в нагрудный карман моего пиджака горсть серебряных рубликов.

— Мы так не договаривались, — хотел я остановить его, но было поздно.

— Чего тянуть? Крест ты нашёл, а за цемент я вычел. Полный расчёт после возврата моих продавцов будет. Кстати, — остановился Ольгович и достал из кармана четыре резных крестика. — Любо-дорого, какая работа. Держи то, что на сегодня просил. Остальные, сам понимаешь, позже. Почём продавать их будешь?

— Во-первых, они бесплатные. Если, конечно, мастер денег не возьмёт. Брёвнышко это мне за полив сада подарили, а я его вам передарил. Во-вторых, месть за твою оплату будет двойной и очень-очень страшной. Обещаю тебе. Гоняться за мной будешь и рублики свои обратно клянчить. И называться она будет «Закубанье-1» и «Закубанье-2», — напугал я Ольговича до полусмерти, замыслив купить ему пару лодок для перевозки в город овощей, а вовремя вспомнив о вражде мужских и женских названий, забраковал придуманные «Станица-1» и «Станица-2», и заменил их на вышесказанные.

«Только где их искать?» — задумался я и получил в лицо крупным рыхлым снежком.

— Что это? Снег? — ещё больше испугался Ольгович.

— Снег. Кое-кто в меня им швыряется, когда плохое замышляю. Перевоспитывают. Из девятого адского круга шлют нежный снежный привет. Ха-ха!.. — рассмеялся я, представив стеклянную принцессу Кристалию в снежном аду.

Ольгович, глядя на мой смех, немного успокоился, и мы разговорились за жизнь, пока Димка не потребовал своё: «К мамке!»

Так мы и простились. Я, с затаённым планом мести за оплату миража-дирижабля, и Ольгович, озадаченный снегом и моими двойными угрозами.

* * *

Отойдя подальше

от станицы и допив лимонад, мы с Димкой разлетелись в разные стороны. Он к мамке Насте в больницу, а я, неизвестно куда, за лодками.

— Неси уже, Кристалия Кармальевна. В сторону мне не ведомую, но чтобы там были лодки большие и прочные, а не худосочные. Чтобы были бочки заливные, желательно, тоже не худосочные. И цемент, взамен пожертвованному станичниками. И чтоб денег мне на всё это удовольствие хватило, — выдвигал и выдвигал я свои условия Кристалии.

А ей или самой всё в радость было, или моё прозвание Кармальевной здорово понравилось. Мне было всё равно. Главное, что через пять минут я уже приземлялся незнамо где, на завод по производству то ли бочек, то ли лодок.

— Иттить, — только и смог выдохнуть, увидев всё великолепие вокруг.

Двухэтажный завод с дымившей трубой, с кирпичным забором высотой в пару метров, речку неизвестного названия с плававшими в ней брёвнами от необхватных деревьев, склады с готовой и тоже пока неведомой мне продукцией.

Всякого незнакомого и неизвестного полным-полно. А я, не привыкший с чебурыхты-барахты сразу после задумки являться в незнакомое место, не на шутку растерялся. Глаза забегали, выискивая, куда бы податься, чтобы найти продавцов бочек, а голова озадачилась думками на предмет, сколько штук покупать.

— Пропуск есть? — спросил подошедший сзади дородный детинушка-охранник.

— Я, братец мой, оптовый покупатель. А по профессии инспектор по бочкам и маломерным баркасам, — заявил я почти дерзко, покосившись на детинушку.

— Если ты… То есть, если вы инспектор, значит, вам к замдиректорше завода, а если оптовый покупатель, тогда в Тарсбыт, — угрюмо объяснил охранник.

— Выбираю сначала Тарсбыт, — сказал я. — Осмотрюсь, приценюсь. Глазами люблю работать, руками щупать, а головой считать да думать, в чём подвохи и где пройдохи.

— Второй этаж. Вывеска слева от двери, — отрапортовал охранник и исчез, почуяв во мне матёрого инспектора по пройдохам.

Прочитав на вывеске: «Тарный завод им. Крупской Н.К. Заводоуправление, г. Майкопск», я вошёл в двухэтажное здание заводоуправления.

— Красота, — обрадовался, поднявшись на второй этаж и увидев огромную вывеску «Тарсбыт».

— Вы товарищ Двенадцатый? — нежданно-негаданно спросила меня женщина, заведовавшая сбытом продукции.

— Так точно, — потух я всем энтузиазмом оптового покупателя, и не только им.

«С чего меня Двенадцатым обозвали? Как узнали? Кто предупредил? А, главное, когда успел, если я всё это только что придумал? Снова морок?» — закружилась в голове метель из вопросов и страхов.

— Ваш начальник товарищ Кометова так вас и описала, когда заказ делала на тару, шлюпки, и прочее. Со вчерашнего дня всё готово. Заждались вас. Как долетели? — по-деловому сыпала, ничего для неё не значившими, вопросами директриса Тарсбыта.