Кривич
Шрифт:
– Великий князь, еще при деде нынешнего князя, роду моему были дадены земли в пограничье, дабы оберегать их от кочевых печенежских племен.
– Ну и как? Получается?
– Жалоб нет. Разве что печенеги нами не довольны.
Святослав развернул свиток, вчитался в текст послания. Монзырев получил возможность разглядеть самого князя. Перед ним находился крепкий сорокалетний мужчина, чем-то очень похожий внешностью на Перуна, каким его видел Монзырев в северянском городище, даже жесты, наклон головы, поднявшийся подбородок, было настолько схоже,
– Не о тебе ли я слышал, что какой-то боярин задержал продвижение Кулпеевской орды, уничтожив воинов рода почти полностью?
– Скорее всего обо мне.
– Слух идет, что любят тебя боги, боярин.
– Ну, это как сказать. Во всяком случае, я не могу пожаловаться, что обделен их вниманием.
– Добро. Располагай свою дружину, будешь под дланью воеводы Икмора ходить.
Кивнув князю, Монзырев слегка потупился.
– Тут еще одно, государь.
– Слушаю тебя.
– Есть вести о сыне твоем, Мечеславе.
Святослав выронил свиток, приподнявшись над креслом, подался корпусом вперед, сильней уцепился в подлокотники руками.
– Говори, - голос выдал волнение.
Монзырев обстоятельно рассказал все, что знал. Упомянул, что сотник, идущий по следу ромеев, уж если взял след - мертвой хваткой уцепится и не отпустит похитителя.
– Пока нет повода сильно переживать за сына, государь. Сын твой жив, а это главное.
Святослав поднял опущенную было голову, пронзительно глянул в глаза боярину.
– Ступай к воеводе Икмору. Ввечеру вместе со всей старшиной и первыми боярами жду тебя здесь. Иди.
Поклонившись, Монзырев покинул дворец, направился разыскивать княжьего воеводу, его ставка располагалась где-то неподалеку от купища.
Уставший за день, Монзырев уже затемно добрался в расположение своей дружины. Зайдя в указанный караульным, отведенный для него дом, прошел в светлицу, не просто уселся, плюхнулся на табурет.
– Батька, есть будешь?
– осведомился Мишка.
– Давай, - глянул на молчаливо сидевших у окон на лавке и ближе к столу на табуретах: воеводу, своих сотников и бояр - руководителей, влившихся в дружину черниговских отрядов. В комнате повисло тягостное молчание и витал невысказанный всеми вопрос: "Как?". Монзырев ложкой зачерпнул варево, поданное Мишкой в котелке. Медленно глотая, практически не чувствуя вкуса пищи, поглощал еду, о чем-то размышляя.
– Тьфу! Болдырь тебя покусай, - не выдержал старый варяг, придвинул табурет поближе к жующему Толику.
– Да, когда ж ты уже наешься? Ну?
Прислонившись спиной к стене, отодвинув от себя ложку и котелок, глянул в глаза старому.
– Все плохо, дружище. И это мягко сказано. Объяснил мне Икмор положение дел. А ко всему прочему времени у нас совсем не осталось, того и гляди, византийское войско нагрянет. Боярин Бранислав, - обратился к старшему сыну своего свата Ставра Твердятича.
– Слушаю тебя Гордей Вестимирович, - воин, усвоивший порядки
– Готовь, свою сотню. Ближе к утру быть тебе с воинами у правой городской брамы, туда же подойдет сотня от Икмора с сотником Пещаком во главе. Сотник местность хорошо знает, только воинство у него наполовину из своих бойцов, остальная часть из спасшихся в граде Преславе, да тех, которые из других мест смогли к Доростолу просочиться. Однако все равно старшим воевода Икмор его назначил. Это и понятно, мы здесь новички.
– Понял, - спокойно без эмоций кивнул Бранислав.
– По сведениям от беглецов, император Цимисхий быстрым маршем сюда двигается. Ваши сотни отойдут верст на двадцать в сторону юга, и обязанность на вас ляжет образовать передовую заставу. Героев из себя делать не нужно, вы мне живыми нужны. Ваше дело выявить неприятеля, слежка за ним и естественно оповещение командования о передвижениях греков. Уяснил?
– Да. А, чего воинов так много? Две сотни - это не застава.
– Это партизанский отряд. Я знаю. Костяк заставы останется у дороги, образуете засаду, разъезды веером разойдутся по местности, ну и гонцов надо будет не по одному посылать. Еще вопросы?
Поднялся с места Олесь.
– Батька, это вроде мое дело - разведка. Почему другого посылаешь?
– Потому что по второй профессии, для тебя основной, ты диверсант. Предполагаю, что это качество вскоре будет, ой как востребовано. Садись. А для тебя, боярин, еще раз повторюсь. Ваше дело только разведка и присланные вовремя сведения. Иди, готовь людей, больше тебя не держу.
Поклонившись, Бранислав ушел. Монзырев поднялся на ноги, потянув натруженную за день спину, прошелся по сравнительно небольшому помещению.
– Ну-у!
– опять не выдержал воевода.
– Что ж, слушайте диспозицию. Здесь, в Доростоле, у Святослава двадцать тысяч воинов, с натяжкой, считая просочившихся с юга максимум двадцать две. Не более. Это вместе с нами. Венгры с печенегами, ранее составлявшие легкую конницу войска, благополучно сбежали. Помощи ждать неоткуда, надеяться не на кого. Ванька, базилевс ромейский, ведет с собой только одной отборной пехоты, двадцать тысяч гоплитов, да всадников, тысяч пятнадцать будет, ну и разной мелкой шелупони, умеющей пользоваться ножиком, еще тысяч пятнадцать набежит. Короче, полная жопа. Кто не согласен, может высказаться.
Боярин Ярослав поднявшись, ступил ближе к Толику, приосанившись, выпятил грудь вперед. При тусклом свете коптящих светильников, Монзырев рассмотрел, как налилось кровью его лицо, глаза метали молнии.
– Что нас пугаешь, живота гонезе? Потребуется, так все здесь костьми ляжем, а кощеями у ромеев нам не бывать!
Монзырев, соглашаясь кивнул.
– Тут ты прав, пугаться поздно, да и не нужно. Баловство это все. Но расстановку сил вы должны осознавать. Наша задача, как можно больше уничтожить врагов, самим по возможности выжить. Ну, и чтоб не дай бог князь не погиб.