Кронпринцы в роли оруженосцев
Шрифт:
— Вот телефон Андрея из секретариата Брежнева, — сказал нам Замятин, — там надо что-то написать. Долго не задерживайтесь, да позвоните оттуда, что к чему.
У помощника Первого секретаря ЦК КПСС (так называлась тогда должность Брежнева, которая была переименована в «генерального секретаря» только через полтора года) к нашей группе присоединился блестящий публицист, обозреватель «Правды» по проблемам научно-технического прогресса В.И. Орлов.
Специфика выступления Брежнева при встрече космонавтов состояла, в частности, в том, что он долгое время курировал всю военно-космическую отрасль, именно за успехи космонавтики получил из рук Хрущева первую «Золотую Звезду»
По поручению заказчика мы написали несколько вариантов речи, поскольку с космонавтами случилась беда — они приземлились в глухом лесу, в двух тысячах километров от расчетной площадки. В одних вариантах говорилось о мужестве, проявленном космонавтами, совершившими посадку при ручном управлении кораблем. В других ничего не говорилось о неожиданных приключениях, чуть не приведших к трагедии.
По условиям того времени варианты с показом реальных трудностей не прошли. Их отверг отдел ЦК, курировавший космонавтику. Заведующий отделом Сербин отстоял перед Брежневым сохранение в тайне случившейся погрешности в космосе. Тогда у нас, как известно, не было ни пожаров, ни наводнений, ни катастроф. Они оставались уделом капитализма.
Владимир Иванович Орлов находил красивые образы и емкие определения, максимально раскрывающие достижения и задачи космонавтики. Ну, а на долю остальных участников группы по подготовке выступления ложилось написание текста по общим политическим вопросам, обращение к которым диктовалось обстановкой.
Система написания текстов «речей для вождей» в Советском Союзе в корне отличалась от той, что практиковалось в США и к чему, кажется, стали подходить в постсоветской России.
Начнем с того, что у нас так и не появилось определения профессии, носители которой в английском языке обозначаются словом «спичрайтер». Не появилось такого термина, потому что считалось и, по-видимому, считается до сих пор роняющим достоинство оратора признание того факта, что ему кто-то помогает или даже составляет за него тексты речей.
Когда мне довелось активно погрузиться в этот род деятельности, я по сообщениям зарубежной печати знал, кто и для какого президента в США писал речи. Но там профессия спичрайтера весьма уважаема, высоко оплачивается и не предполагает такого полного погружения в тень, как это обстояло (и обстоит) у нас.
В России до Октябрьской революции не сложилось гласной традиции спичрайтерства. Повеление царя Петра, чтобы вельможи говорили не по бумажке, «дабы дурь каждого видна была», имело своим последствием и через двести лет такие производные: либо политические деятели, включая императоров, вообще речей не произносили, ограничиваясь указами и манифестами, либо сами же их и готовили, для чего, как правило, получали юридическое образование.
Все вожди Октября, сформировавшиеся в открытых дискуссиях, наверное, не могли и представить себя в роли заказчиков речей каким-то профессионалам-спичрайтерам. Ленин самое большое, что мог себе позволить, это поручить секретарю или референту подготовить статистические данные, выписки из книг, обзоры печати и писем.
О Троцком, Бухарине и говорить нечего. Они готовы были говорить на любую тему и с любой аудиторией.
Сталин
Должен признаться, что в студенческие годы, а они приходились на стык 40-х и 50-х, наверное, все мои однокашники, как и я, предпочитали готовиться к экзаменам по тоненьким брошюркам Сталина, а не по томам Ленина или фолиантам Маркса-Энгельса.
У Сталина все было предельно ясно и четко. Есть пять признаков, значит, шестого не должно быть! Есть три направления, следовательно, о четвертом и думать нечего. Есть десять ударов, поэтому одиннадцатого искать не надо. Все очень просто.
Собрание сочинений Ленина составляло 45 томов, а потом выросло даже до 50, да еще сопровождалось бессчетным количеством книг «Ленинского наследия». А у Сталина вышло всего одиннадцать томов, а дальше были тонюсенькие брошюрки.
Другая сторона дела состояла в том, что за пределы сталинских работ и выходить-то было запрещено. Даже материалы Коминтерна находились на специальном режиме хранения без возможности ссылок на них. Но сейчас разговор идет не об этом.
Свидетельств того, что кто-то помогал Сталину в подготовке его выступлений, не сохранилось. Возможно, таковые были, но их самих и память о них стерли годы террора. Однако, на мой взгляд, если Сталин и поручал кому-либо работу, связанную с его выступлениями, то она ограничивалась справочными материалами, статистикой, подборкой тех или иных данных.
Известно, что при жизни Сталина писались тексты речей, докладов, статей для всех его соратников. Более того, выступать без письменного текста становилось опасным. Поэтому когда кто-нибудь должен был выступить с докладом, утверждалась комиссия для его подготовки. Оратор выступал не от своего имени, а от какого-то коллективного органа, что снимало с него персональную ответственность, но и не давало возможности считать кого-либо, кроме Сталина, творцом новых идей.
К написанию выступлений привлекались работники идеологических звеньев ЦК ВКП(б), ставшей позже называться КПСС, журналисты из «Правды», научные сотрудники из Института марксизма-ленинизма. Доклады Молотова и Вышинского по вопросам международных отношений готовились с участием узкой группы руководителей отделов МИДа.
При Сталине вошло в норму представление верховному вождю проектов выступлений или статей. Сначала это делалось как просьба дать совет. Таких свидетельств осталось, например, немало в архиве Георгия Димитрова, возглавлявшего не только Коминтерн, но и международный отдел ЦК ВКП(б).
Потом стало непременным правилом представлять Сталину проекты выступлений, которые по его поручению рассылались всем или части членов партийного руководства, входившего в состав Политбюро.
Полной противоположностью ораторской сдержанности Сталина стали словоизвержения Хрущева, который произносил бесчисленные и бесконечные речи по тексту, по тезисам, по вдохновению.
Написание текстов для Хрущева стало профессиональным делом для десятков людей. Одни из его речей были планово предусмотрены, готовились к его поездкам, встречам, съездам, конференциям. Другие делались по срочным заданиям. И в том, и в другом случае разработчикам могли поступать так называемые «задиктовки» Хрущева, то есть стенографически записанные и расшифрованные поручения с фрагментами речи, отдельными фразами, которые ему приходили в голову и он считал необходимым ввести их в текст.