Кровь боярина Кучки
Шрифт:
«Мой погрех!
– мысленно сокрушался Род.
– Не явись я, не тронули бы Офиму. На страшное гостевание обрекли её! Каков умысел?» Он тем временем гладил тугие косы утешавшей его Улиты, смотрел поверх её золотой головки и видел постылый сучок напротив его одра на тесовой стене, похожий на человеческий глаз. И вдруг обратил внимание, что глаз тоже смотрит на него, даже веком моргает, и цветом он как кедровый орех.
Это открытие длилось миг. Род, тут же отстранясь от Улиты, бросился к стене… Сучок был на месте.
– Чтой-то ты?
– испугалась боярышня.
– Нас
– Пальцем его не выдавишь, - деловито молвила Улита, извлекая из золотых волос серебряную заколку… Сучок слишком гулко стукнулся об пол по ту сторону стены. Девушка прильнула глазом к отверстию.
Род резко оттащил её:
– Побереги своё око.
Не отвечая, Улита выскочила из одрины, толкнула соседнюю дверь… Та была заперта изнутри.
– Я успела узреть крышку подпола, - прошептала девушка.
– И - слышишь ли?
– крышка медленно закрывалась…
Юноша распахнул дверь, сорвав внутренний запор.
– А сучок-то… с рукоятью, гляди-ка!- удивилась, входя, Улита и подняла с полу затычку для дыры в стене.
Род откинул крышку подпола и - верно говорила Овдотьица!
– обнаружил лесенку, ведущую глубоко вниз, в черноту.
Взял свечу из своей одрины и трут, попросил Улиту обождать, начал спускаться… Заметил, что отверстие, светившееся вверху, затмилось. Вскинул взгляд и увидел над собой стройные ноги девушки в кружевных чулках.
– Кто тебе разрешил за мною спускаться?
– Сама себе разрешила.
Наконец вместо хилых ступенек затвердела земляная площадка под ногами.
– Тут совсем темно!
– прижалась Улита к Роду.
Отверстие вверху, чуть виделось.
Род зажёг свечу. Подземный сруб, в котором они стояли, был довольно просторен. Из него в обе стороны уводили низкие ходы. Их стены и потолок крепились брёвнами потоньше. Об этих ходах от Овдотьицы даже намёка не высказано. Значит, не знала. Род стоял, напряжённо слушая беззвучие подземелья. Капель не постукивала нигде, почва сплошь сухая.
Улита освоилась при свечном свете в глубоком подполе и с любопытством заглядывала то в правый, то в левый подземный ход.
– Налево пойдёшь - жизнь потеряешь, направо пойдёшь… - таинственно шептала она.
– Помолчи, - велел Род, ещё напряжённо вслушиваясь. И решительно пошёл направо.
– Почему туда?
– шёпотом осведомилась Улита.
– Там кто-то истиха чихнул.
Оба шли, пригнувшись, то и дело касаясь плечами стен. При толчках струйки земли просачивались меж брёвен. Вот отчего плечи и рукава Петрока были в земле.
– Этот ход ведёт в лес, - обернулся к спутнице юноша.
– Как ты знаешь?
– удивилась Улита.
– После расскажу…
Он уловил впереди шуршание, мелкие торопливые шаги и тоже заторопился. Боярышня стала отставать, но не жаловалась, поспешала молча.
Вот чёрная понка [85] заколыхалась впереди иноческим покровом. От них уходила женщина. Не монахиня. Огненные кудри выбивались из-под понки, когда она временами вскидывала голову. Видно, ей трудно было дышать.
[85]
– Стой! Кто ты? Все равно не уйдёшь, - крикнул Родислав.
Звук его голоса пропадал тут же. Никакого эха в подземелье…
Улита нагнала и тоже закричала:
– Стой, блудня!
Понка застыла. Убегавшая стояла, не оборачиваясь. Преследователи не устремились к ней. Все устали. Всем не хватало воздуха.
– У кого в вашем доме жёлтые глаза?
– обернулся юноша к боярышне.
– Ну не жёлтые, светло-карие, цвета лесного ореха…
– У Варсунофьи, - не раздумывая, сказала девушки и тут же поправилась (ведь Варсунофьи нет в живых!): - Ещё… ещё жёлтые глаза у Вевейки… Ах ты лярва!
– на весь подземный ход крикнула она, так что сверху земляной прах посыпался.
– А ну, поди сюда, стерво! [86]
[86] СТЕРВО - падаль.
Женщина обернулась и понуро направилась к ним. Огненные пряди закрывали лицо. Подойдя, она грохнулась в земном поклоне.
– Мой погрех, госпожа, мой погрех!
Тут уж юноша подался назад, уступив место разгневанной боярышне. Та ухватила огненный пучок в руки и, запрокинув голову виновной, так блябнула [87] её, что та взвыла.
– Я тебе покажу лазутить! Сказывай, кто послал!
– Сама… любопытничала… - ревела Вевейка. Получив ещё две бляблы по щекам (Улитина рука оказалась тяжёлой!), лазутница с рыданиями призналась: - Сам Степан Иваныч… за тобой… наказал приглядывать.
[87] БЛЯБНУТЬ - дать оплеуху.
– Приглядывать? Ах, дрянная!
– не унималась боярышня, пока Род решительно не остановил её руку.
– Ладно. Ступай вон. Я наверху разберусь с тобой…
Род пропустил вперёд виновницу происшествия. Он понял, почему не удалось Вевее убежать от них. У неё не было свечи.
– Подскажи-ка, - сказал он ей в спину, - куда этот ход ведёт?
– К лесу… к грибной поляне, - отвечала, всхлипывая, Вевея.
– А иной? Тот, что в другую сторону…
Сенная девушка перестала всхлипывать, заговорила деловито:
– Оба хода из погреба прорыты невдавне. Называются усами. Правый ус - лесной, левый - речной, ведёт к речке Рачке.
– Куда-куда?
– спросил Род.
Но Вевея, дойдя до лестницы, без лишних слов устремилась вверх.
– Поднимись за ней, - велел юноша Улите, - А я проверю левый ус. Свечи ещё хватит.
Он углубился в другой ход. Шёл недолго. Дверь в стене заставила остановиться. Сразу обдало холодом. За дверью мужской голос требовал чего-то неразборчиво. Потом пронзительно донёсся женский крик, переходящий в стон. Род резко толкнул дверь, тяжёлую, изнутри незапертую.