Кровь Дезидерия
Шрифт:
В конце концов я слышу глубокое дыхание Коры, когда ее тело погружается в мирный сон. Улыбка украшает мои губы, когда я вижу ее такой расслабленной, без морщин беспокойства на лице.
Я поворачиваю голову назад, чтобы посмотреть на бескрайнее небо, наслаждаясь ощущением прохладного, соленого бриза, слегка обдувающего мое лицо. Волны так часто плещутся о борт корабля. Мои веки начинают тяжелеть, когда я позволяю им закрыться и прислушиваюсь к мягкому ритму своего сердца.
— Ты уверена, что доверяешь мне настолько, чтобы заснуть? — Глубокий голос Тени пугает меня и заставляет
Я успокаиваю свои нервы, когда приоткрываю один глаз и вижу, что он стоит надо мной, тени все еще омрачают его лицо. Я быстро перевожу взгляд на Кору, слыша, как она тихонько похрапывает. Такой глубокий сон.
— Я мог бы убить тебя, — тихо говорит он.
— Ты не сделаешь этого, — говорю я ему, выплевывая на него его слова с первой ночи, когда мы встретились.
— Мы должны достичь берега на рассвете, — сообщает он мне, капюшон его плаща теперь повернуть, чтобы смотреть на море.
— Приятно знать. — Я делаю паузу. — Спасибо, — я выдавливаю слабую признательность за его помощь. — Где Кай?
Его голова поворачивается в мою сторону, руки скрещены на груди.
— Он у штурвала.
На моих чертах появляется замешательство, когда я морщу лицо.
— Что, черт возьми, это такое?
Его капюшон ходит взад-вперед, давая понять, что он качает головой, как мудак, которым он и является.
— Большое гребаное колесо, которое управляет кораблем, — раздраженно фыркает он. — Кажется, ты невнимательна ко всему, не только к Проклятию, маленький демон.
Я быстро делаю мысленную заметку о том, что такое штурвал корабля, для дальнейшего использования.
— Возможно, когда-то я и была такой, но теперь я пытаюсь что-то с этим сделать, придурок, — выпаливаю я с едва сдерживаемой агрессией.
— Ты ожидаешь, что я брошу лепестки роз к твоим ногам? — Саркастический тон его голоса пронизан горечью.
— Ты приводишь в бешенство, — бормочу я, постепенно уставая, чувствуя, как энергия покидает меня. Я позволяю тишине опуститься вокруг нас, надеясь, что мой тон ясно говорит о желании поскорее закончить этот разговор. Чтобы он вернулся на другую сторону корабля и позволил мне лежать здесь с миром.
Может быть, у меня действительно есть желание, чтобы звезды услышали, чтобы он оставил меня в покое, черт возьми.
На мгновение становится тихо, но когда он говорит, в его голосе появляется любопытство, как будто что-то внутри него успокоилось.
— Ты сказала, что хочешь свободы?
Я вздыхаю. Очевидно, звездам насрать на мои желания.
— Это то, что я сказала.
— Свободы от чего?
Первоначальное желание выплюнуть в его адрес злобные слова вырывается наружу, желая отмахнуться от его вопроса. Потребность бросить вызов и оттолкнуть его так близка, но я этого не делаю. Я не отрываю глаз от звезд, и они как будто шепчут мне, чтобы я в этот момент отпустила ненависть. Что бы я ни сказала под покровом ночи, так, чтобы никто, кроме нас, не узнал, это принесет мне утешение. Озвучить тяжелые слова, которые сковывают мою душу, отягощая ее до предела истощения.
Я
— От этой жизни.
Три слова.
Произнесеные на одном дыхании.
Будь то свобода от частей моей жизни или от самой жизни и желание наконец освободить свою душу, он никогда не узнает. Я не уточняю, но по какой-то причине у меня есть отдаленное ощущение, что мне этого не нужно.
Я закрываю глаза, позволяя ему впитывать мои слова, но я чувствую, как жар его взгляда согревает мою кожу. Мирный момент для того, чтобы мои слова вырвались на свободу, паря в полуночном небе над соленым морским воздухом, желая, чтобы это была я.
Проходит еще один такт, прежде чем его манящий голос прорезает тишину ночи.
— Он твой любовник?
Я колеблюсь, прежде чем рывком выпрямляю свое тело, чтобы сесть как шомпол, уставившись на него с ошеломленным выражением. Этот мужчина собирается нанести мне удар хлыстом самого жестокого вида. Прямота его слов застает меня врасплох, и я думаю, это то, на что он надеялся. Еще один способ впиться ногтями в мою кожу.
— Кто? — Спрашиваю я, поскольку весь ход мыслей о том, о чем мы говорили, ускользает от меня.
— Кай, — говорит он с легким оттенком неуверенности.
— Нет. Он просто очень близкий друг, которому я доверяю, — быстро говорю я, надеясь погасить предположение, которое он сразу же воспламенил.
— У тебя есть любовник?
Я сердито прищуриваюсь, пытаясь понять, к чему он клонит. Лезет в мою личную жизнь, когда мы едва знаем друг друга, любопытный ублюдок. Может быть, мне следует допросить его и спросить, способен ли он найти себе любовниц как безликий мужчина.
— Это сложно, — говорю я, вскакивая со своего места, чтобы встать, не желая беспокоить Кору и увеличивать дистанцию между мной и тем, кто владеет тенями передо мной.
Я бесшумно передвигаюсь по краю корабля, пробираясь к вантам, которые тянутся высоко к "вороньему гнезду". Я чувствую его присутствие, скрывающееся за моей спиной, явно не закончивший разговор, как я.
Я вскакиваю, хватаюсь за веревку и начинаю свое восхождение на вершину. Веревка царапает мои ладони, когда я заставляю свои мышцы тянуть свой вес вверх. Когда я, наконец, достигаю вершины, я перекидываю ногу через изогнутый край открытого пространства и приземляюсь внутри смотровой площадки.
Не прошло и полного вдоха, а Тень уже со мной в "вороньем гнезде", делая и без того небольшое пространство еще меньше.
— Это не ответ, — рычит он.
— Этого ответа достаточно, — выплевываю я в ответ. Он пытается покопаться в моей личной жизни — в моем мире, — когда он даже не может взглянуть в лицо своей собственной. Прячется в своей тени и невидим для всех.
Я чувствую, как его тени кружатся в чувственном танце вокруг нас. Забаррикадировав нас, когда она огибает край вороньего гнезда, они оставляют только отверстие, чтобы увидеть проснувшийся полумесяц в небе над головой. Мой пульс ускоряется, потому что это также способ удержать меня внутри.