Кровь на черных тюльпанах
Шрифт:
Мишель взял протянутые ему ключи. Они были прикреплены к потертому металлическому брелоку с изображением знака зодиака — «скорпион».
— Значит, бывший хозяин твоей машины родился под «скорпионом», — объяснил Селим, бросив взгляд на брелок в руках Мишеля. — А моей…
Он взглянул на брелок на ключах, врученных ему Самиром, и рассмеялся:
— А на моих — «дева», мой зодиак! Видишь, какое совпадение? Хороший знак, мне, как всегда, повезет, парень. Вот только тому, кто до меня гонял этот бежевый «мерседес», не повезло…
Мишель вопросительно взглянул на него.
—
Мишелю опять стало не по себе. Ему вдруг показалось, что он стоит в болоте, которое медленно, но упорно засасывает его — все глубже и глубже. «Назад хода нет» — вспомнилось ему любимое выражение Селима.
— Как пишут в книгах, которые мне давал Дед, для нас это не уголовное дело, а политическая борьба, — сказал Селим. — И пусть твоя еще чересчур нежная совесть будет спокойна. В борьбе против такого дьявольского наваждения, как коммунизм, хороши все средства!
Сонный Самир уже отошел, и теперь они стояли между серым и бежевым «мерседесами», ключи от которых лежали в их карманах.
— Да разве шейх… коммунист? — не выдержал Мишель беспардонной болтовни своего партнера. — Горный князь, феодал. Да он сам шарахается от красных, как правоверный мусульманин от свинины. А ты говоришь… коммунизм!
Селим с интересом посмотрел на него.
— Ого, парень! Да у тебя начинают прорезываться зубки. Это хорошо, а то я думал, что ты совсем уж размазня. А такой, как сейчас, ты мне больше нравишься, я начинаю тебя уважать… — В словах его звучала насмешка, но насмешка дружелюбная. — …может быть, скажешь еще чего-нибудь?
— А что говорить? — будто выпустив пар, сник Мишель. — Не знаю, что ты там вычитал в книжках, но терроризм есть терроризм и преступление есть преступление, какими бы красивыми и высокими словами их не называли. И не за политическую идею мы с тобой занимаемся вот этим… — Он кивнул на бежевый «мерседес», прислонившись к которому стоял Селим, и продолжал: — Просто ты хочешь заработать большие деньги… Может быть, чтобы стать потом уважаемым бизнесменом, а может быть, даже и большим политиканом… да разве ты такой в Ливане один? Как у нас говорят — каждый строит себе свой собственный магазин… — Мишель с отвращением тряхнул головой. — А я… ты знаешь, почему я сейчас здесь с тобою. И плевать мне на твои идеи, которых ты нахватался не знаю там у кого!
— Все? — спокойно дослушал его Селим. — А теперь… Неужели же ты считаешь меня таким дураком? Да, мне нужны деньги! Да, я хочу выбраться из той ямы, в которой оказался в этой проклятой стране, где все болтают о политике и все занимаются уголовщиной! Да, я такой же, как все. И ты станешь таким же, как все, или не выживешь, пропадешь, потеряешь все, как я. Конечно, мы с тобою лишь мелкие сошки, и нам перепадают лишь крохи от больших кусков пирога, которые хапают те, кто стоит над Фади и такими, как мы и он. Но дай мне только
Он вдруг успокоился и дружелюбно, с сочувствием улыбнулся Мишелю:
— Ты — чудак, какие давно… ох как давно мне не попадались.
Мишель промолчал. Да и что ему было ответить? Ведь он был из богатой семьи и никогда не знал, что такое разорение и нищета.
— Ладно, пошли, — тяжело вздохнул Селим. — А то мы тут такое с тобой наговорим, парень… Сами жалеть будем, да еще как! В нашем колледже таких разговоров не любят.
Он обнял Мишеля за плечи:
— А в общем-то оба мы загнаны с тобою в угол, да только по-разному.
Они вернулись к «фольксвагену», сели в него и выехали по пандусу вверх. Лохматый парень вновь отомкнул цепь, опустил на бетон пандуса и, когда они осторожно переезжали ее, весело улыбнулся Мишелю, со стороны которого на этот раз оказался.
— Ну видишь, теперь тебя тут знают, и когда настанет день «Икс», ты придешь сюда за своим «мерседесом» без меня, — уже совсем другим тоном сказал Селим.
Он не глядел на Мишеля, делая вид, будто полностью увлечен ездой по забитой автомашинами узкой улочке. И Мишель понял, что Селим жалеет о том, что наговорил в подвале.
Они молча доехали почти до дома Мишеля — впервые за все время их короткого знакомства. И Мишель не удивился тому, что Селим знает, где он живет, хотя Мишель ему об этом никогда не говорил. Он вообще уже перестал чему-либо удивляться — все, что творилось вокруг него, не зависело от него и подчинялось чьей-то чужой воле.
Не доехав до дома метров пятидесяти, Селим остановил машину и задумчиво опустил голову. Мишель продолжал сидеть на своем месте, почему-то чувствуя неловкость от того, что они должны расстаться.
— Может, зайдешь ко мне? Выпьем кофе? — неуверенно предложил он, не зная, как отнесется Селим к такому приглашению: он догадывался, что сейчас оба они грубо нарушают правила конспирации.
— В другой раз, парень, — вздохнул Селим, словно очнувшись. — В другой раз.
Он положил худую руку на плечо Мишеля:
— А ты иди, парень. И думай о том, что все это кончится и ты забудешь обо всем со своей девушкой, вы будете счастливы и богаты, и у вас будет много детей. Иди, парень, домой… Иди.
Глава 10
На следующее утро Мишель и Селим, как обычно, встретились в условленном месте. На этот раз это было маленькое кафе неподалеку от университета, где в обеденное время обычно собирались студенты, но по утрам оно пустовало. Заказав кофе, Селим попросил у хозяина разрешения позвонить, и тот выставил на мраморную стойку громоздкий телефонный аппарат. Селим опустил в широкую щель аппарата большую белую монету-одну лиру, аппарат включился, и Селим набрал номер Сами. Тот не сразу взял трубку, а когда взял, голос его был сонным и недовольным: