Кровь Рима
Шрифт:
– Полегче, - мягко сказал Катон и погладил свободной рукой широкую голову собаки. Он смог разглядеть пропорции животного, крупные и массивные. На шее у собаки висел веревочный ошейник с поводком небольшой длины, который заканчивался истертыми лохмотьями. Похоже, собака была оставлена на привязи и прогрызла себе путь на свободу. Катон встал и на мгновение дал собаке облизать пальцы, и она радостно завиляла хвостом.
– Ты напугал меня до смерти, мой волосатый друг, - сказал Катон низким голосом, похлопывая собаку по боку. А теперь, если ты не возражаешь?
Он убрал руку и осторожно направился ко входу в трактир, опасаясь, что звук его
– Один из наших, - сказал он собаке и похлопал ее по боку.
Солдат замешкался, услышав рычание.
– Это вы, господин?
– Да, забери тебя фурии! Не шуми. Здесь оставили собаку. Вот и все. Есть что сообщить?
– Здание пустое, господин. Но оно хорошее, прочное и подходит для наших нужд.
– Превосходно. Хорошо, вернись к Игнацию и прикажи ему привести остальных людей.
Солдат рысью направился прочь от зданий, а через мгновение появился еще один. Один за другим они подходили и докладывали, и каждый раз собака настороженно рычала, пока Катон не успокаивал ее. Когда последний человек сделал свой доклад, Катон решил осмотреть подступы к городским воротам, пока не появились остальные его люди. Он легонько подтолкнул собаку.
– Давай, скотина. Иди...
Животное отступило на шаг, затем снова вышло вперед и потерлось мордой о его руку.
– Иди, я сказал.
– На этот раз Катон настаивал более решительно, заставив животное отступить на несколько шагов. Оно осталось стоять в темноте, неуверенно склонив голову на одну сторону. Катон жестом подозвал остальных.
– За мной.
Они отправились по улице к дому, стоящему в конце. Через мгновение собака поплелась за ними, затем прошла небольшое расстояние перед Катоном, прежде чем он успел схватить конец привязи.
– Проклятое животное, - пробормотал он. Лучше бы это был тот вид обиженных бродячих животных, которые знают, что лучше не подходить близко к людям.
Собака была уже недалеко от угла, когда остановилась и издала низкий рык. Затем Катон услышал бормотание голосов и скрип сапог по гравию улицы, быстро выхватил меч и прошептал через плечо: - Мечи наизготовку.
Из-за угла выскочила тень – крупный мужчина с дубиной в одной руке, и свертком в другой через плечо. Сначала он увидел собаку и остановился, когда она снова зарычала. Затем он увидел римлян вдоль стены. Все замерли, затем мужчина бросил сверток и взмахнул дубинкой, чтобы нанести удар, когда из-за угла появились новые люди.
– Хватайте их, ребята, - быстро шипел Катон.
– Пока они нас не выдали.
Он бросился вперед, когда фигура врага замахнулась дубинкой на собаку. Животное вовремя увернулось и отбежало на безопасное расстояние. Катон нанес удар в то место, где, по его мнению, находилась рука мужчины, и почувствовал, как острие прорвало ткань, прежде чем мужчина отпрянул назад. Остальные преторианцы бросились вперед, когда из-за угла появились еще несколько человек, бросая свои свертки и готовясь к бою с дубинками и кинжалами. Становясь в устойчивое положение, Катон направил острие на ближайшего противника, который
Катон прижался к стене, его правая рука бесполезно повисла, а левую он держал поднятой, готовой нанести новый удар. В темноте было трудно различить, кто римлянин, а кто нет, разве что в яростной схватке, которая велась без единого голоса с обеих сторон, он улавливал проблеск короткого меча. Одна фигура лежала на земле, свернувшись в клубок и слабо шевелясь. Другая, шатаясь, удалялась в сторону городских стен. Прямо перед Катоном человек поднял дубину и со всей силы обрушил ее на череп своего противника, от чего тот рухнул. Нападавший тут же повернулся к Катону и снова поднял дубину. Времени на то, чтобы среагировать, почти не оставалось – дубина обрушилась вниз. Катон вскинул меч, и раздался тупой звон, когда прочное дерево столкнулось с плоским лезвием. Неуклюжее парирование спасло Катона, так как головка булавы потеряла импульс и нанесла скользящий удар по его правому плечу.
Почувствовав свое преимущество, мужчина нанес новый удар. Катон увернулся, и удар пришелся в стену позади него, осыпав его осколками штукатурки. Но теперь он стоял на коленях и знал, что если следующий удар придется в голову, то он выбывает из борьбы, даже если удар не будет смертельным. Раздалось горловое рычание, и темная фигура прыгнула на нападавшего Катона, рыча и огрызаясь, она вгрызлась в руку мужчины и сомкнула челюсти, жестоко тряся головой. Мужчина закричал в панике, но внезапно оборвал звук. Он попятился назад, борясь с собакой, нанося удары своим кулаком, но сначала безрезультатно. Затем удачный удар пришелся животному по морде, и оно с резким воем разжало хватку и сползло на бок Катона.
С торопливым стуком калиг вперед выбежали центурион Игнаций и его люди. Один из нападавших предупредил своих товарищей, и те отступая, подхватили оброненные свертки и побежали по открытой местности в сторону города. С трудом Катон убрал меч в ножны левой рукой и прислонился спиной к стене, дрожа от возбуждения боя. Он сглотнул, когда различил гребень на шлеме Игнация.
– Господин?
– позвал центурион так громко, как только осмелился.
– Трибун Катон?
– Здесь, - хрипло ответил Катон. Он прочистил горло.
– Сюда.
Игнаций подошел и замер, когда собака снова зарычала.
– Все в порядке, - усмехнулся Катон, глядя на центуриона.
– Думаю, зверь на нашей стороне. Отнеси раненых в трактир вон там. Затем расставь своих людей. По десять в каждом здании. На крышах размести пращников.
– Да, господин. Кстати, что это были за люди? Почему они не поднимают тревогу?
Катон подошел к одному из оставшихся свертков и ткнул в него пальцем. Там было несколько кусков ткани, и послышался звон металлических кубков и блюд.