Кровь Рима

Скэрроу Саймон

– Мародеры из Артаксаты. Вот почему они молчали.

Его прервал звук далекого рога, который использовали иберийцы. Мгновение спустя раздались слабые крики, тонкое ржание лошадей и лязг оружия.

– За работу!
– резко приказал Катон.
– Я хочу, чтобы эта территория была надежно укреплена к рассвету. Вперед!

*************

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

– Вот это действительно уродливая собака, - сказал Макрон, оглядывая животное, сидящее рядом с Катоном, пока Берниша промывала ссадины и порезы на правой

руке Катона, куда его ударила дубина. Тонкий свет, появившийся перед рассветом, достаточно освещал Бернишу, чтобы она могла заниматься своей работой, и позволял рассмотреть черты собаки. Ее нельзя было назвать красивой. Рыжая шерсть покрывала большую часть его исхудавшего тела, а на обнаженной коже виднелись шрамы. У него были длинные, мощные конечности и большая голова с длинной мордой, а мохнатое ухо с одной стороны не сочеталось с оторванным обрубком с другой. Пес прислонился к боку Катона и тихонько пыхтел, его взгляд настороженно метался между Макроном и Бернишей.

Катон пытался отогнать собаку, когда наблюдал за начальными работами над импровизированном бастионе, но зверь оставался рядом, а потом последовал за ним, когда тот вернулся в лагерь. К тому времени, как он достиг ворот, он сдался и взял в руки обтрепанный поводок. В конце концов, собака спасла его, и самое меньшее, что он мог сделать, это проследить, чтобы ее поили и кормили, прежде чем он решит, отпустить ее на волю или оставить у себя. Словно прочитав его мысли, собака обнюхала его руку, лизнула пальцы и жалобно заскулила, пока он не погладил ее по голове.

– О, я думаю, это любовь с первого взгляда, насколько он обеспокоен за тебя.
– Макрон усмехнулся.
– Что ты собираешься с ним делать?

– Еще не решил.
– Катон посмотрел вниз. Как и сказал Макрон, он действительно был довольно уродлив – «плохая помесь охотничьей собаки с приплодом самого задиристого из шакалов», - подумал Катон. И все же, когда он посмотрел на собаку, она подняла на него глаза и начала вилять своим пушистым хвостом, радостно размахивая им по усыпанной гравием земле. В груди Катона зашевелилось что-то похожее на привязанность, и он похлопал его по боку.
– О, он может пока остаться.

Макрон сморщил нос от отвращения.
– Он воняет. Ему нужна ванна.

– Берниша позаботится об этом, - решил Катон.
– Как только она закончит чистить и перевязывать мою рану. Но сначала ему нужно поесть.

– Дай-ка я, - вмешался Макрон, роясь в своей боковой сумке в поисках остатков мяса, которое он тайком принес из палатки Радамиста предыдущим вечером. Там было немного хряща и несколько полосок мяса, все еще прикрепленных к костям, и он бросил их собаке. Зверь вскочил на ноги и набросился на то, что сразу же оказалось съедобным, а затем принялся грызть кость, одной лапой прижимая ее к земле, пока его челюсти и язык яростно работали.

– Черт возьми, - размышлял Макрон.
– Бедный ублюдок умирал с голоду.

Берниша надежно завязал повязку. Катон одобрительно кивнул, а затем указал на собаку и сделал скребущее движение. Она нахмурилась, но взяла поводок собаки и резко дернула его, после чего повела его к воротам лагеря, расположенным ближе всего к реке.

– Собаке нужно имя, если ты собираешься оставить ее у себя, - сказал Макрон.
– Но если он будет досаждать, я могу позаботиться об этом. Я сделаю это быстро. Не люблю, когда животные страдают. Парфяне же – это совсем другое дело...

– Ну, да, естественно, - согласился Катон, наблюдая за собакой, бегущей рядом с Бернишей. Это было

бы чудовищным предательством – позволить Макрону прикончить собаку, которая спасла ему жизнь.
– Думаю, я оставлю его себе. Откорми его и хорошо выдрессируй, смею надеяться, что из него получится приличная охотничья собака.

– Охотничья собака?
– Макрон поднял бровь на Катона.
– С каких это пор ты стал охотником?

– Всегда есть время для новых интересов, - защищаясь, сказал Катон.
– И я начну с... Плутон, ему нужно имя.
– Он снова уставился на собаку.
– Выглядит худым и голодным... Пожалуй, Кассий – самое подходящее имя.

– Кассий?
– Макрон поджал губы.
– Почему бы и нет? Тогда Кассий.

Катон встал и осторожно согнул локоть. В ране ощущалось резкое жжение, но, если не считать небольшой скованности, рука была вполне исправна. Он достал свой шлем и повернулся к Макрону.
– Пора официально объявить о начале осады. Пошли.

Они прошли через лагерь и вышли за ворота, где возле своих лошадей их ожидал буцинатор и телохранители Катона. Пока Макрон взбирался в седло, Катон застегнул ремешки шлема под подбородком и сел на своего коня. С небольшого возвышения он с удовлетворением наблюдал за результатом ночного строительства. Передовой редут строился хорошо, изнутри доносился стук молотков и пил – рабочие продолжали возводить оборонительные сооружения. Промежутки между зданиями уже были заделаны брошенными повозками и телегами, а двери и ставни прибиты снаружи, чтобы служить импровизированным частоколом. На крышах виднелись еще люди, возводившие навесы напротив городских стен, чтобы защитить пращников и обеспечить укрытие для баллист, когда они будут подняты и собраны.

По одну сторону от зданий, не более чем в двадцати шагах, другая группа людей занималась тем, что наносила последние штрихи грубому земляному валу, обращенному к главным воротам Артаксаты. Он послужит укрытием для строительства вала для остальной части осадных механизмов после того, как будет закончено сооружение подходной траншеи. Третий отряд трудился над первым ее участком, расположенным на расстоянии выстрела из лука от городских стен, кирками взбивая каменистую почву, чтобы раздробить ее перед тем, как отсыпать с каждой стороны для защиты проходящих вдоль траншеи. Вокруг строительных работ иберийские патрули следили за любой попыткой вырваться из города.

Катон удовлетворенно кивнул.

– Будем надеяться, что наши усилия произведут на другую сторону такое же впечатление, как и на меня.

Макрон щелкнул языком.
– Они будут еще более впечатлены, когда работы по возведению укреплений и сборка осадных орудий будет закончена и первые камни начнут летать над их головами.

Их прервал шум приближающихся всадников, и они повернулись, чтобы увидеть Радамиста и его придворных, которые рысью выехали из ворот лагеря навстречу им.

– О, замечательно, - прорычал Макрон.
– Его лицо не выглядит довольным.

Катон повернул своего коня к иберийцу и поднял руку в приветствии.

– Прекрасное утро, Ваше Величество. Я собирался предложить условия сдачи царю Тиридату.

– Действительно, собирался?
– Радамист нахмурился, глядя на редут и другие приготовления к началу осады.
– Не мог бы ты объяснить, что это за подготовка? Меня об этом не уведомили.

Катон изобразил удивление.

– Я прошу прощения. Это обычные действия римской армии, осаждающей город. Я не подумал сообщить вам. Но, как вы видите, у нас хорошие результаты.