Кровь Рима
Шрифт:
Макрон поднял свой витис и подмигнул.
– Ты можешь положиться на это.
– Я рассчитываю на это. Тем временем, возьми людей и посмотри, какое жилье здесь есть для нас. И где можно оставить Кассия?
Макрон оглянулся и увидел, что собака напряглась на поводке, принюхиваясь к запахам дворцового комплекса.
– Не знаю, что ты нашел в этой дворняге.
– Может быть, он станет хорошим питомцем для Луция, когда все закончится.
– А я думаю, может быть, Луций станет для него хорошей закуской.
Катон улыбнулся, затем вернул разговор к текущему делу.
– Я бы предпочел,
– Уж лучше ты, чем я, парень, - с чувством ответил Макрон. Затем он повернулся, чтобы приказать первым восьми преторианцам своей центурии выступить в качестве эскорта трибуна.
Катон проверил, ровно ли надет его шлем, поправил портупею гладия, чтобы ножны аккуратно висели на боку, затем глубоко вздохнул.
– Итак, идем.
Он вывел их из солнечного света в тенистый портик, а затем в зал ожидания – довольно скромное помещение по сравнению с императорским дворцом в Риме, но, тем не менее, внушительное: колонны вдоль стены поддерживали сводчатый потолок, выкрашенный в темно-синий цвет и усеянный золотыми звездами и большим серебряным полумесяцем, так что казалось, будто смотришь в ясное ночное небо. С обеих сторон открывались коридоры, а впереди находился дверной проем высотой в три человеческих роста и три метра в ширину. Двери были открыты, и, проходя через них, Катон заметил, что они были из темного дерева, инкрустированного слоновой костью и серебром с изображением сцен охоты. За дверями находилась царская зала для аудиенции, потолок которой был даже выше, чем в зале ожидания, а высокие окна пропускали свет и легкий ветерок. Катон тихо приказал своим людям охранять дверь и занял позицию с одной стороны и немного в стороне от группы вельмож. Мгновение спустя в зал вошли те, кто сопровождал царя в его походе из Сирии, вместе с конными катафрактами, его личными телохранителями, образовав отдельную группу.
Радамист уже взошел на помост у дальней стены, где за троном висел гобелен, усыпанный золотыми звездами на фоне богатой темно-синей ткани. Сам трон был сделан из черного дерева, украшенного геометрическими узорами из слоновой кости, а сиденье покрывала большая шелковая подушка. Радамист с минуту осматривал трон под тревожными взглядами распорядителя и небольшой группы знати и придворных, не более двадцати человек.
– Здесь воняет Тиридатом, - объявил он по-гречески, срывая подушку с трона и отбрасывая ее на одну сторону помоста.
– Сожги ее и прикажи немедленно принести новую.
Распорядитель поспешил к подушке, чтобы поднять ее.
– Не ты, болван!
– огрызнулся Радамист.
– Прикажи слугами разобраться с этим.
– Да, Ваше Величество.
Усевшись на голое дерево, Радамист оглядел покои.
– Кстати, где они все? Слуги?
Аргалис опустил голову, чтобы не встречаться взглядом с хозяином, и ответил:
– Многие из них покинули дворец, Ваше Величество.
– Царь не может жить без слуг. Пошли за ними и скажи, что я приказываю им вернуться.
Распорядитель вздрогнул.
– Ваше Величество, я имел ввиду, что они покинули дворец и Артаксату. Как и многие из его жителей,
– Только самые преданные?
– повторил Радамист с тяжелой иронией.
– Те же самые подданные, которые еще вчера были верны Тиридату?
– Он посмотрел на вельмож, которые встречали его у городских ворот.
– Вы служили этому узурпаторскому псу. Все вы. Вы предатели. Не прошло и двух лет, как вы предпочли его мне.
– Ваше величество, - начал объяснять один из аристократов, сделав шаг вперед, - у нас не было выбора, кроме как смириться с тираном, которого навязала нам Парфия. Все это время мы были преданы вам. Поэтому сейчас мы здесь, чтобы приветствовать вас. Я клянусь, что это правда. Клянусь своей честью. Перед всеми богами Армении я клянусь, что буду верен вам до самой смерти.
– Правда? До самой смерти?
– Радамист откинулся на спинку трона и положил руки на его подлокотники из слоновой кости, пристально глядя на придворного.
– Я глубоко тронут твоей преданностью, Петроден. Глубоко тронут. Столь прекрасные чувства заслуживают того, чтобы подвергнуть их испытанию.
– Он повернулся к командиру своих телохранителей.
– Отруби ему голову. Посмотрим, как ты будешь исповедовать свою верность, умирая.
Глаза вельможи расширились в тревоге, он бросился вперед на помост и бросился к ногам своего царя.
– Ваше Величество, я умоляю вас. Пощадите меня и позвольте мне доказать вам свою преданность. Я верен, клянусь. Преданнее, чем любой из тех, кто называет вас повелителем.
– Он отчаянным жестом указал на остальных членов группы, которые были с ним у городских ворот.
Радамист посмотрел на него с презрением и поднял ногу в сандалии, чтобы оттолкнуть аристократа. Затем он бросил взгляд на тех, кто остался во дворце.
– Похоже, наш друг ставит под сомнение степень вашей верности мне.
Вельможи не осмелились заговорить, но одни резко закачали головами, а другие вздрогнули. Тем временем глава стражи и двое его людей взошли на подиум и схватили придворного, скорчившегося перед троном. Пока катафракты брали его за руки и заставляли наклониться вперед, стоя на коленях, их командир достал свой кривой клинок и посмотрел на царя в ожидании приказаний.
– Чего ты ждешь? Я сказал, отруби ему голову.
– Нет!
– закричал аристократ.
– Ваше Величество! Я умоляю вас. Я верен! Я…
Лезвие вонзилось и зацепилось под неудобным углом, где шея мужчины сгибалась, когда он смотрел вверх, умоляя царя. Глухой звук, с которым лезвие прорезало хрящ и кость, заставил Катона вздрогнуть. Но ужасу не было конца. Меч телохранителя прорубил лишь половину пути, и теперь голова его жертвы свисала набок, из раны хлестала кровь, а из горла все еще вырывалось мучительное бульканье.
– Сделай это как следует, дурак!
– свирепствовал Радамист.
Командир стражи поднял меч и ударил еще раз, потом еще, и только на четвертый раз изуродованная голова отлетела от тела, и скопившаяся внизу кровь брызнула во все стороны. Солдаты ослабили хватку, и труп повалился вперед, а затем вдруг забился в судорогах, разбрызгивая кровь по мантии и лицу царя.