Кровь в моих жилах
Шрифт:
Туман узорчатой, анестезирующей изморозью полз по пальцам, по рукаву шинели, заползал под одежду в поисках тепла, он как голодный котенок тыкался в сердце, пытаясь согреться.
Туман медленно пожирал Светлану, укутывая её в свои холодные объятья и нашептывая утешительные слова, что здесь и мама, и сестры, и брат, и отец — все ждут только Светлану, все соскучились и пролили немало слез в ожидании её.
Туман лгал. Светлана это знала.
Она сделала шаг назад — там Миша и Ивашка ждут помощи. Кто знает, сколько Светлане понадобится времени, чтобы овладеть
И туман нанес последний удар — он раскрылся звоном ледяных капель, как занавес в театре, и на миг, на один удар сердца, Светлана увидела матушку, сидящую в простом платье на земле, словно на пикнике. Светлые волосы, родные усталые глаза, всегда спокойное лицо — она никогда не улыбалась, в отличие от отца. Она обернулась, её губы, которые не раз целовали Светлану на ночь, приоткрылись, чтобы что-то сказать… А потом все закрыл собой черный кафтан, серебряная голова пса и отчаянно рыжая голова — такая же, как у Светланы.
— Вон!
— Да гори ты синим пламенем! — посоветовала Светлана своему настоящему отцу и спокойно отступила в кромеж. Ей надо тьмой тьму победить. Неужели Матвей не мог сказать более понятно.
Туман за Светланой захлопнулся, посерел, а потом превратился в кромешную тьму — представление закончилось. Зритель его не оценил.
У Светланы от холода Нави зуб на зуб не попадал. Только сейчас надо думать не об этом. Сейчас нельзя отвлекаться и поддаваться. Её помощи ждет Мишка. Тот самый Мишка, который еще недавно был «Михаил Константинович!», тот самый, который Мишель.
Светлана пыталась понять, как же ей быть. С одной стороны она купалась в свете, с другой — утопала во тьме. Её словно поделили напополам. И ни единой подсказки, что делать дальше. Она подняла голову вверх, но и там не было подсказок — тьма и свет уходили в бесконечность, не смешиваясь, и только Светлана стояла между ними. Ни одного кромешника в округе. Хорошо это или плохо? С одной стороны, хорошо — не надо прятаться и убегать. С другой — совета никто не даст. Даже дедушка замолчал. Сейчас Светлана была бы рада услышать его «свиристелку» — все, что угодно, лишь отвлечься от холода, подбиравшегося к сердцу.
Она натужно вспоминала теорию эфирологии. Фотоны — это свет. Или кванты? Или это одно и тоже? Все равно! Воздействуешь на них эфиром, разгоняя, — получаешь результат. Тьма — это просто отсутствие света. Светлана выругалась себе под нос — ничего это ей не даст! Ни знание скорости света, ни понимание, что скорость тьмы чисто теоретически должна быть равна скорости света с обратным знаком… А если скорость тьмы быстрее света? Светлана вздохнула: все равно это не спасет ни Мишку, ни Ивашку, ведь тьма не несет информации. В человеческом мире темнота не бывает абсолютной — все равно какие-то недоступные взгляду человека излучения есть там, где глаз видит тьму. Даже проклятийная тьма, укутавшая сейчас Мишку и Ивашку, не абсолютна — в ней горит проклятье.
Только… Она глянула в Навь. Там не человеческий мир.
Светлана малодушно закрыла глаза, зачерпнула правой рукой, прячущейся в Нави тьму, мысленно придала ей удобную форму, и… рука сжала плотную, обмотанную кожей, чтобы пальцы не скользили, рукоятку. Светлана открыла глаза — в её руке оказался абсолютно черный меч.
— Науки — зло! — с язвительной улыбкой сказала она в… в… туда-то. — А женщинам вообще думать вредно — однако, в чем-то мизогины правы.
Смешной и нелепый вывод, это просто реакция оледеневающего мозга на абсурдность происходящего. Научное обоснование тьмы она потребует с Миши — тот любит таким заниматься.
Настоящая тьма на её ладони послушно поменяла форму: рукоять стала удобнее, длина лезвия меньше — Светлана не боец, ей не нужен меч, ей хватит кинжала.
— А теперь возвращаемся в мир живых. И только попробуй мне исчезнуть!
Она сделала шаг прочь. Сюда она шла долго и упорно, следуя за рукой дедушки. Обратно надо вернуться быстро: терпение — не главная добродетель лешего.
— Свиристелка! — облегченно выдохнул леший, стоило его только вспомнить. Он мертвой хваткой вцепился в её ладонь и потащил за собой. Сейчас его ладонь была упоительно теплой.
Шаг, два, и Светлана рухнула на колени перед судорожно дышащим тьмой Мишкой. Он еще был жив, умничка! Она принялась кинжалом срезать с него упругую, вязкую, как желе, тьму. В голову пришла запоздалая мысль: надо было абсолютный свет зачерпывать в кромеже. Подобное можно побеждать подобным, но противоположным — быстрее. Основы магии, между прочим. Надо будет потом сказать Матвею.
Тьма под напором Светланы застывала, прекращала бросаться во все стороны, подобно змеям, перестала стекать на землю, застывая мертвым комом — иголочки изморози со Светланы замораживали и проклятье, а кинжал окончательно убивал.
Леший, стоя за её спиной, осторожно подсказывал:
— Так её! Так! Только ты это… В лес-то мой не кидай. Не порть его. Сразу коли тьму.
Мишка, чье лицо вновь показалось из тьмы, простонал:
— Светлана… Руку… Руку освободи.
Она лишь кивнула — говорить было трудно, язык, казалось, разлетится на сотню мелких, ледяных осколков при любом неосторожном движении. Она дышала, и из неё вылетали снежинки — Навь все же глубоко пробралась в Светлану. Не стоило делать даже один шаг в Навь. Зря она поддалась чарам отцовского крика. Это не он кричал.
Светлана содрала с Мишкиной руки, освобождая её, тьму, а потом ей в голову пришла шальная мысль. Светлана разделила свой кинжал на две половинки и вторую часть дала Мише. Он без опаски взял тьму — все же он бесконечно ей доверял. Даже мысль, что эта тьма так же, как проклятая, пожрет его, у него не возникло.
В две пары рук они быстро освободили Ивашку и Мишкины ноги. Ивашка судорожно задышал, и тут же скрылся под землей, словно его и не было тут.
Леший пробормотал:
— Не благодарите. Это я так, токмо по доброте душевной. Пусть поспит в берлоге ваш Ивашка. Вдруг поможет.