Кровавая схватка

Прайор Линдси Дж.

Точно так же, как она знала, что ей нужно утолить ту тёмную страсть, которую она испытывала к нему. Ей нужно было вернуться к работе, а после секса в голове у неё всегда было яснее. И если и было что-то, что ей было нужно для осуществления своего плана, так это ясность, а не тот хаос, который она чувствовала там.

— Теперь остались только ты и я, — сказала она. — Никому не обязательно знать.

Но когда она издевательски надавила на его эрекцию, Джаск схватил её за лодыжку. Он отодвинул её в сторону, но, к её облегчению, не отпустил. Вместо этого он опустился на колени. Одним движением

он скользнул рукой вверх по задней части её икры, за колено, и обхватил тыльную сторону бедра. Он склонился над ней, свободой рукой упершись в матрас рядом с её плечом.

— Ты дразнишь меня, — сказал он, и в его тоне было что-то соблазнительно спокойное, несмотря на выражение его глаз.

— Если бы ты тоже этого не хотел, ты бы ушёл, — сказала она, стараясь дышать ровно, когда его рука двинулась вверх по внешней стороне её бедра, задирая при этом тунику.

— Я с этим не спорю, — сказал он, прежде чем снова опуститься на корточки.

Он точно так же схватил её за другое бедро своей теперь уже свободной рукой смертельно собственническим движением. И когда он посмотрел вниз, между её ног, на её уязвимость в полумраке, его бесстыдная откровенность заставила её желудок сжаться. Она сглотнула сильнее, чем хотела, напряжение нарастало внизу её живота. Но она не испытывала искушения отпрянуть или прикрыться, несмотря на то, что её пальцы инстинктивно вцепились в матрас.

Скользнув рукой вверх по её декольте и обхватив за горло, он снова склонился над ней. Но в его объятиях не было давления, просто движение, которое позволило ему провести большим пальцем по её губам, прежде чем прижать его к затаившему дыхание рту.

— Тогда продолжай, — сказал он, пристально глядя ей в глаза. — Кусай сейчас. Я бросаю тебе вызов.

Этот вызов заставил её сердце учащённо забиться, но когда он медленно расстегнул её тунику в ложбинке между грудей, она лежала, загипнотизированная и непоколебимая.

Он наблюдал, как каждая расстёгнутая пуговица приоткрывает ещё немного её плоти, пока, наконец, не отодвинул обе складки ткани в сторону, полностью открывая её для себя.

Она была потеряна. Когда его рука обхватила её грудь, а большой палец скользнул по уже затвердевшему соску, она сжала кулаки. И когда он другой рукой обхватил её подбородок, чуть глубже вдавил большой палец между её губ, когда он опустил голову, чтобы жадно взять в рот её грудь, она издала неконтролируемый стон, который никогда не считала возможным.

Её первобытный отклик явно не остался незамеченным, он оставил её грудь влажной и прохладной, а руку положил обратно на матрас. Он убрал свой большой палец с её приоткрытых губ только для того, чтобы его палец снова завис менее чем в сантиметре от них. Но он не поцеловал её — он держал этот рот на жестоком, дразнящем расстоянии.

Вместо этого, его лазурные глаза не отрывались от её глаз, а его свободная рука исчезла ниже талии.

София вздрогнула, когда его пальцы коснулись её лона.

И когда он мгновенно осторожно надавил на её нежный клитор, она ахнула, дёрнулась, в голове у неё помутилось.

— Твою мать, — прошипела она почти беззвучно.

— В этом и заключается идея, не так ли? — прошептал он.

И, не снимая

давления с её клитора, он ввёл палец внутрь неё.

Она снова вздрогнула. Но, несмотря на то, что она непроизвольно напряглась, Джаск поступил совсем не просто, глубоко проник в неё одним медленным, но неумолимым движением.

Она понятия не имела, что он делал, когда его палец оказался внутри неё, но это вызвало мурашки по всему её телу, заставило её глаза увлажниться, а тело содрогнуться. И всё это время он продолжал пристально смотреть ей в глаза, одновременно поглаживая большим пальцем её клитор до такой степени, что она едва могла дышать.

На долю секунды она подумала, что ей придётся попросить его остановиться, ослабить напряжённость хотя бы на мгновение. Но когда в его глазах появился тёмный блеск, сопровождаемый тем, что он ввёл в неё второй палец, она стиснула зубы и сжала кулаки, опасаясь кончить слишком рано.

* * *

Он должен был сохранять самообладание.

Как бы сильно ему ни хотелось раздвинуть её бёдра ещё шире и почувствовать, как самая чувствительная часть его тела погружается в её влажное тепло, это было на один шаг больше, чем он сам себе определил.

Речь шла о том, чтобы поддразнивать и играть с ней. Речь шла о том, чтобы показать ей, как легко он может контролировать её оргазм каждым тонким и манипулятивным движением своих пальцев, зная, когда надавить, а когда отстраниться, где прикоснуться и как. Ей нужно было знать, что опыт научил его более чем достаточному, несмотря на её предыдущие уговоры. Точно так же, как инстинкты подсказывали ему, как читать, что ей нравится, а что нет, как далеко заходить и когда остановиться.

И Фия так легко выдавала всё в каждом маленьком, прерывистом вдохе, в том, как открывались и закрывались её глаза, как она приоткрывала губы, как сильно выгибала спину, как глубоко она хотела и могла принять его.

Потому что, судя по тому, как она реагировала, секс с ним был связан не только с властью и контролем, как это было характерно для серрин. Фия была эмоционально увлечена тем, что он с ней делал.

Серрин, которая высокомерно считала, что сможет справиться с ним. Серрин, в голову которой ему нужно было проникнуть, чтобы суметь приручить, убедить её сделать то, что ему нужно, чтобы спасти свою стаю, давала ему именно это. Серрин, о которой он теперь знал гораздо больше. И ему нужно было сосредоточиться на том, чтобы обратить это в свою пользу.

Но проникновение двух пальцев глубоко внутрь её тугого, ограничивающего тепла привело к тому, что его собственное возбуждение опасно приблизилось к краю.

Он снова присел на корточки, пытаясь ослабить напряжение, но только для того, чтобы Фия смертельно выгнула спину ещё больше, подчеркнув свой вогнутый живот.

Это было напоминанием о том, что тело серрин предназначено только для двух целей — удовольствия и убийства. И, несмотря на яд, который струился по её венам, для него это не представляло опасности. Точно так же, как он мог бы излиться в неё сотню раз без всякого эффекта, кроме как для удовлетворения своей собственной потребности. И в тот момент это было именно то, чего он хотел.