Кровавая схватка

Прайор Линдси Дж.

И ему хотелось смотреть ей в глаза, когда он это делал, — чего он не позволял себе с тех пор, как себя помнил.

Посметь установить эту связь, когда он кончит в неё.

И становилось всё труднее отрицать, что она выглядела красивее, чем когда-либо, частично скрытая тенью, частично на свету, возбуждение исходило от её блестящих темных глаз, её красивые губы были полными и припухшими. С её выгнутым телом, безвольно опущенными за голову руками, широко раздвинутыми для него стройными бёдрами, она была более чем очаровательна — она была совершенна.

И блеск,

который её возбуждение создало на внутренней стороне бёдер, влажность, скрывавшая его пальцы, сказали ему, насколько сильно она теряла себя в этот момент.

В тот момент ему следовало уйти. Ему следовало довести её до оргазма и оставить там, на матрасе… удовлетворить свою собственную потребность в одиночестве где-нибудь в другом месте в несложном, самоудовлетворяющем акте.

Но он хотел её.

И когда он уверенно помассировал её набухшие груди, потирая большим пальцем затвердевшие соски, когда она снова застонала в ответ, настала его очередь сглотнуть сильнее, чем следовало.

На этот раз её необузданный отклик заставил его колебаться. Теперь женщина, которая так открыто лежала под ним, была гораздо большим, чем продукт потребления.

Он хотел ускорить темп. Нужно было набирать темп.

В отчаянии он погрузил в неё два пальца так глубоко, как только мог.

Он думал, что это станет переломным моментом — что она, наконец, оттолкнёт его. Но она только сильнее выгнула спину и вскрикнула. Её глаза были плотно закрыты, она глубоко нахмурилась, немного покраснела, потерялась и никогда не была более ошеломляющей.

Её защита была по-настоящему ослаблена. В этот момент она принадлежала ему. И он ни за что не собирался уходить от этого.

Он снова опустил взгляд вниз, между её ног, туда, где он изысканно трахал её пальцами, и понял, что ему этого уже далеко не достаточно. Ему нужно было быть внутри неё. Ему нужно было раздвинуть её бёдра как можно шире и заставить её принять каждый сантиметр его тела.

Он взглянул на неё и увидел, что она снова смотрит на него, пристально глядя на него своими ярко-карими глазами в момент полного понимания.

Это был его последний шанс уйти.

Но ему следовало бы знать, что он был дураком, думая, что она настолько приручена. Глупо было думать, что он всё же сломил её.

— Это всё, на что ты способен? — прошептала она, и её полные, распутные губы снова скривились в вызывающей ухмылке.

Возбуждение просачивалось сквозь одышку, которая была не в состоянии скрыть её пьянящее нетерпение.

Чтобы ещё больше уговорить его, она осмелилась ещё больше раздвинуть гладкие, стройные бёдра по обе стороны от его ног, напоминая ему о желанном теле, которое лежало под ним полностью уязвимым.

Умело, медленно убрав пальцы, он снова склонился над ней. Положив обе руки по обе стороны от её головы, он заглянул глубоко в глаза, которые в ответ впились в его, и в комнате воцарилась тишина.

— Отнюдь нет, — сказал он. — Но здесь командую я, а не ты.

* * *

Это было заявление, от которого у неё внутри

всё сжалось… это и выражение его глаз.

Его дорожка из медленных, настойчивых поцелуев по всей длине её шеи, прикосновение его щетины к её нежной плоти, ласкающий изгиб его слегка выдвинувшихся клыков заставили её вцепиться в матрас по обе стороны от бёдер. И когда он снова взял её грудь в руку только для того, чтобы сжать, пососать сильнее, чем в прошлый раз, заметное удлинение когтей, впившихся в неё, только напомнило ей о том, чего именно она добивалась.

Она почти забыла, кем он был, не замечая разницы между их видами за прошедшие минуты.

Но она знала, что ни один мужчина из её собственного вида не мог сравниться с ним. Ни один мужчина никогда не вызывал в ней такого болезненного жжения, что он мог бы вонзить эти клыки или целенаправленно вытянутые когти в её плоть, и ей было бы даже всё равно.

Потому что эти глаза, которые снова смотрели на неё, были дикими, но опьяняюще пронизанными чем-то гораздо большим. Что-то, что вселило в неё чувство уверенности, даже когда он обеими руками схватил верх её расстегнутой туники, стягивая ткань наполовину с её рук. Она не могла отвести от него глаз, когда он обхватил её шею обеими руками, а затем решительно скользнул ими вниз по её груди к талии.

Просто наблюдение за его восхищением создавало чувство освобождения, парадокс по сравнению с импровизированной сдержанностью, которую он создал с помощью её туники.

Потому что он восхищался ею.

И это было единственное, что помешало ей замкнуться в себе, когда он прижал ладони к внутренней стороне её бёдер, раздвинул её ноги ещё на сантиметр и поглядел на неё сверху вниз с ещё большей откровенностью, чем в прошлый раз — больше, чем осмеливался любой из её других любовников.

Но у Джаска не было таких сомнений.

Её возбуждение достигло смертоносного уровня. Разочарование от пульсации между ног заставило её забыть о том, что она говорила и что делала.

Она была бы права в том, что сказала ему: никто никогда не узнает. Что бы ни случилось, это было между ними. И это останется между ними. Он не собирался жить достаточно долго, чтобы поделиться этим.

Но на этот раз сама мысль о том, чтобы убить его, вызвала острую боль. Сама мысль о том, что она та самая, кто способен положить конец Джаску Тао. Потому что, лежа там, под ним, она задавалась вопросом, как, чёрт возьми, она сможет это сделать.

Одно она знала наверняка: она ни за что не сможет посмотреть ему в глаза, когда это произойдёт.

Тем более, когда он отступил назад, только для того, чтобы опустить голову между её раздвинутых бёдер, прижавшись ртом к её лону, заставляя её снова вскрикнуть.

Когда он раздвинул её бёдра своими плечами, не было ничего уговаривающего в том, как он опустился на неё, ничего уговаривающего в руке, которая скользнула вверх, чтобы снова нежно обхватить её горло. Его дегустация её была голодной, движения его языка, когда он облизывал её и погружался в неё, были такими ненасытными, каких она никогда не испытывала.