Кровавая схватка
Шрифт:
Она потянулась, чтобы за что-нибудь ухватиться, но не наткнулась ни на что, кроме матраса, а затем опустила руки на его широкие, сильные плечи. Она глубоко вонзила ногти в его твёрдую плоть, прежде чем сжала в кулаке его волосы, когда он языком отыскал её клитор, и его рот стал безжалостно ласкать её.
В конце концов, это было уже слишком — больше, чем она могла вынести.
Когда тёплая слеза скатилась по её щеке, она почувствовала, что достигает пика, оргазм затопляет её.
Содрогнувшись, она ожидала, что он отстранится от неё, но он этого не сделал. Его рука только соскользнула
Тело болело, конечности покалывало, она никогда так сильно не дрожала во время оргазма. Никогда ещё она не чувствовала себя такой оторванной от собственного тела.
Но даже этого, казалось, ему было недостаточно.
Он снова склонился над ней, оставшись между её бедер, вернул тунику на место у неё на плечах и поднял обе руки над её головой.
— Ты будешь смотреть на меня всё время, пока я буду внутри тебя, — сказал он. — И ты не отведёшь взгляда, пока я не закончу.
Её сердце бешено колотилось. Её кожу покалывало.
Когда он вошел в неё, всё в этот момент остановилось. Всё превратилось в дымку. Ничто не казалось реальным.
Его толчок был изысканным. Уверенный, но сильный, врывающийся в неё одним завершенным движением. Его дыхание было таким же напряжённым, как и у неё.
Она сжала кулаки, ногти больно впились в ладони, но она не отвела от него взгляда, даже когда закричала.
Не осмеливалась отвести от него взгляд.
Не хотела отводить от него взгляд.
Вглядываясь в эти глаза, когда он снова вошел, заполнив её полностью, слишком многое открылось ей. Волнение, которое она чувствовала внутри, было не из тех, которые она могла позволить себе почувствовать. Она не могла позволить себе что-либо чувствовать — только не к нему. Не здесь, не сейчас.
Потому что это было ужасно. Её собственные чувства были более ужасающими, чем властный ликан, который прижимал её и удовлетворяюще глубоко входил в неё.
Она напомнила себе, что может справиться с правилами — она жила по ним достаточно долго. Она ни к кому не привязывалась. Она никогда ни к кому не привязывалась.
Ей больше, чем когда-либо, нужно было привыкнуть к этому — теперь, когда она стала серрин, это было всем, чем она когда-либо будет заниматься в жизни. Одна встреча за другой. Её укусят. И умрут. Она пойдёт дальше. Ей придётся приучить себя к этому.
Это был просто секс. Хороший секс. Невероятный, удовлетворяющий секс. И ей нужно было принять это таким, как оно есть. Ей просто нужно было насладиться моментом — какое-то похотливое, движимое силой действие с обеих сторон.
Но что-то подсказывало ей, что это скорее для него. Что-то, что делало всё это слишком опасно напряжённым.
Его толчки были глубокими, твёрдыми и неумолимыми, когда он входил в неё с нетерпением, которое соответствовало её собственному. И, по мере того, как его темп увеличивался, ей казалось, что он почти наказывает её.
Или наказывает себя.
Она слишком быстро упустила это из виду. В любом случае, ей было всё равно.
Его последние толчки были мощными. И, не отрывая от неё взгляда, он кончил.
Это никогда раньше не компенсировало её собственную кульминацию, но сам факт того, что он кончил так сильно, так быстро, так мощно, то, что он рычал себе под нос, заставил всё её тело содрогнуться при наступлении ещё одной кульминации. Кульминация, которая длилась и длилась, пока он целенаправленно продлевал агонию, экстаз, оставаясь глубоко внутри неё.
И пока он изливался, пока его пристальный взгляд не отрывался от её глаз, она никогда не чувствовала себя такой беззащитной. Она никогда не чувствовала, что кто-то когда-либо понимал её.
До сих пор.
ГЛАВА 12
Джаск слез с матраса и натянул спортивные штаны и трусы.
Софии было труднее встать на ноги, поэтому, прежде чем она успела запротестовать, он схватил её за плечо и помог подняться. Она немного споткнулась, но сумела встать с матраса, не потеряв равновесия.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Конечно, — сказала она, отмахиваясь от него эмоционально и физически.
Но он знал, что с ней было совсем не всё в порядке, судя по тому, как она едва смогла встретиться с ним взглядом, прежде чем вышла из камеры и направилась к двери.
Он знал, что причинил ей боль, но в то время ему было всё равно. Он мог бы разорвать её надвое, если бы это имело значение, когда кульминация поглотила его.
Потому что он знал, когда глубоко вошёл в неё, что подвёл самого себя.
Это был первый раз после Эллен, когда он посмотрел женщине в глаза во время акта. Всех остальных он заставлял отворачиваться, или утыкался им в шею, или пялился в потолок или стену — куда угодно, только не на них. Всё что угодно, лишь бы остановить это последнее участие в том, что он делал. Всё что угодно, лишь бы облегчить вину и чувство предательства, которые он всегда испытывал всякий раз, когда совершал поступок, столь опасно связывающий.
Он потянулся к горлу, чтобы зажать маленький кулон между большим и указательным пальцами.
Он собирался отступить. В решающий момент он намеревался отступить. Он всегда отстранялся, позволяя токсичности внутри себя выплёскиваться на пол.
Теперь дискомфорт сдавил его грудь, когда он осознал, насколько слабым был. Не только это, но и то, как легко ему впервые удалось отбросить мысли о своей мёртвой паре.
В последние мгновения он вообще не думал об Эллен. Не видел её лица и не представлял, что находится рядом с ней. Всё, что он мог видеть, была Фия. Когда она лежала под ним, он думал только о том, чтобы возбудить её, взволновать, исследовать, довести до кульминации, чтобы раскрыть её настоящую — по причинам, которые, как он теперь знал, были более ужасающе личными, чем его миссия.