Кроваво-красный
Шрифт:
Не думать о ноже. Молчать. Спорить бесполезно, каждое слово данмера будет подрывать остатки веры в какое бы то ни было будущее. Банус Алор видел слишком многое и не преминул рассказать все своему приемному отцу. В подробностях, как и требовалось, не упуская ничего. Его нельзя винить, как и тихого, безукоризненно исполнительного Матье, ни разу не совершившего ни единой ошибки, умело обходящего все конфликты и не вызывавшего ни у кого неприязни. Впрочем, приязни тоже, если не считать Аркуэн, которой было необходимо хоть
— Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы она соответствовала должности. — Люсьен Лашанс выдержал взгляд данмера, гоня из мыслей тень предательской веры в его правоту.
Терис слабая. Преданность и желание учиться никогда не исправят от природы хрупких костей и последствий старых ран и переломов. Что-то можно вылечить — Геон хороший целитель, но...
Нельзя об этом думать. Она выживет, она теперь тоже не имеет права уйти.
Данмер с шипением выдохнул воздух, но промолчал, скривив губы в ядовитой гримасе и скрестив на груди руки; неподвижные пальцы правой все еще скрывали бинты.
— Можешь вербовать, кого сочтешь нужным. Но я пришлю человека для поддержания порядка. — Анголим смотрел в угол, тихо стуча пальцами по столу. Колебался, осознавая собственное неумение подбирать слова и скрывая его под маской глубокомыслия. — Нужен кто-то...на место Винсента. Ты в отъезде, а твоя...твой душитель не представляется никому из нас достойным кандидатом, чтобы руководить убежищем.
Спикер заставил себя промолчать: все возражения сдавались пониманию неизбежности.
— На этом все. — Анголим аккуратно сложил листы в стопку, и в его глазах прочлось облегчение от окончания тяготившего его собрания. — Все свободны.
— Да хранит вас Мать Ночи.
Нявязчивая мысль о ноже в рукаве отпустила, когда зал остался позади.
Есть время. Слушатель недоволен, и разговор о Терис еще зайдет, но не сейчас. Сейчас еще есть время дать ей вылечиться, найти тех, кто будет выполнять контракты, попросить Винсента...
Мысль сорвалась с привычного пути, ведущего в пустоту.
Вампира нет, нет никого, кроме безразличного к чужим смертям Тенегрива и полукровки, раздавленной Очищением и еще не осознавшей обрушившуюся на нее ответственность.
— Спикер... — Негромкий голос за спиной вынудил обернуться, но не сбавить и без того все еще медленный шаг.
Матье, светящийся в темноте мертвенной бледностью, нервно сжал пальцы и с трудом поднял лихорадочный взгляд.
— Я...понимаю, что мои слова ничего не изменят, но... Я сожалею. Я пытался отговорить Аркуэн...
Может быть, пытался. Матье провел в Чейдинхолле не один год, у него было основание сожалеть. Или пытаться изобразить сочувствие в угоду своему стремлению ни с кем не портить отношений.
— Спасибо. — Отсутствие искренности резало
— Если...если понадобится помощь... Вам или Терис...
— Не стоит. Не усложняй свои отношения с Аркуэн, она не одобрит.
Душитель промолчал, не находя или не желая находить слов для возражения. В повисшей тишине старая, ничем не обоснованная неприязнь шептала, что было бы не так уж плохо навлечь на него гнев альтмерки.
— Как...как Терис? — Бретонец напомнил о своем существовании у лестницы, даже с беспокойством взглянул на покалеченную ногу и с трудом удержался, чтобы предложить помощь еще раз.
Чувство самосохранения спасало его от всех ошибок и вместе с безукоризненной исполнительностью вознесло его так высоко.
— С ней все хорошо.
— Я...хотел бы извиниться за то, что держал ее. Спикер приказала, я не мог... Если есть возможность увидеть ее...
— Я передам. — Желание поскорее уйти заставило крепче сжать трость — достаточно тяжелую, чтобы проломить ею череп.
— Она сейчас в форте?
Спикер остановился на середине лестницы, борясь с самоубийственным желанием начать второе Очищение.
Предатель среди тех, кто знает слишком много. Слушатель, Спикеры, душители, информаторы — кто-то из их числа. Их не так много, и подозрения близки к паранойе, близки настолько, что Матье может стать первой жертвой его поисков, если скажет еще хоть слово.
Звук шагов и блеск красных глаз в полумраке стали спасением, и Матье отступил на пару шагов, склонив голову перед Алвалом Увани.
— Ты свободен. — Взгляд данмера равнодушно коснулся душителя. — Пожелания скорейшего выздоровления моей дорогой сестре.
— Благодарю вас. — Бретонец вновь поклонился и беззвучно скрылся за поворотом лестницы, а вместе с ним ушло сильное как никогда желание забыть о долге перед Братством. Холод глаз Алвала Увани гасил все порывы, порождая вынужденную способность терпеливо слушать и молчать.
— Я задержу тебя ненадолго. — Данмер свернул в коридор, где не скрипели даже кости скелетов. Он предпочитал тишину и в форте обустроил себе подобие кабинета на случай, когда обстоятельства вынуждали задержаться надолго. .
— Не жди от меня извинений, я не Матье. — Бросил данмер, едва захлопнулась тяжелая дверь, и сумрак сменился светом единственного факела в глубине комнаты. — Я давно предупреждал тебя, что я не буду прикрывать твое убежище ради памяти о Мэг.
— Я не ждал этого. — Абсолютную честность отравила давняя злость.
Он приходил в убежище много лет назад как к себе домой. Он охотно поддерживал разговор с Винсентом и Альгой, не отходил от Мэг, которая считала, что ему можно доверять, и это делало его безразличие и отстраненность незначительными. Он был своим.