Кроваво-красный

Ulgar Ridt

 — Рад, что ты пришел. — Данмер молчал бесконечно долго, прежде чем заговорить, но его слова звучали искренне. — Я должен завтра вернуться в Лейавин. Нужно встретиться с торговцем и закупить лекарств. У нас двое раненых, причем один алхимик. И убили лошадь Темной Чешуи. Придется отправлять кого-то в Чейдинхолл, больше таких негде достать. И нужен новый мастер оружейник. Ж`Виир почти ослеп, а его подмастерье убили зимой. — Банус Алор потер переносицу и устало прикрыл остекленевшие глаза, через силу заставляя себя озвучить тяжелую мысль, отгораживаться от которой вечно он не мог. — Мне нужен душитель.

 —

Ллатис?

 И без того пепельно-серое лицо Спикера стало похожим на скорбный лик гранитного изваяния у входа в склеп, и Матье понял, что вопрос попал в цель.

 Личные привязанности, как бы члены Черной Руки ни стремились их скрыть, подчас играли большую роль, чем здравый смысл. Данмерка, чьи таланты высоко ценил покойный Алвал Увани, никогда не станет душителем. Сейчас, когда членов Черной Руки убивают одного за другим, Банус Алор не станет ей рисковать.

 — Темная Чешуя работает девять лет. — Бесстрастный тон, перенятый от наставника, вызвал у бретонца неприятный холод, — Он темный ящер и предан Братству. Ллатис представляет ценность как маг, неплохо справится с управлением убежищем... но нет. Он подходит больше.

 — Я понимаю. Хорошо, когда есть выбор и не приходится брать душителем первого попавшегося убийцу… — Матье сжал пальцы, и листья пергамента отозвались шорохом.

 — Что это у тебя? — Банус Алор приоткрыл глаза, ожидаемо не оставив без внимания ни шорох, ни фразу, почти не скрывавшую очевидного намека.

 Матье вздохнул, позволяя себе нервно смять листы.

 — Я… говорил с некоторыми информаторами. Неприятные новости. — Матье встретился глазами со Спикером и не отвел взгляда. Банус Алор, как бы ни стремился походить на своего наставника, прожил слишком мало, чтобы обрести способность видеть собеседника насквозь. Сейчас он смотрел так же пристально, ловя каждую интонацию и жест, каждый неровный вдох, и, сам того не ведая, послушно следовал по проложенному для него пути сомнений и страхов.

 — Я идиот. Я должен был все сказать Слушателю, но он уехал. Сейчас Аркуэн вместо него и… — Матье провел рукой по лицу, убирая со лба волосы, и рывком поднялся, делая шаг к столу. — Скамп… Прочитай. У тебя… больше прав предъявить обвинения, чем у меня. Алвал Увани был твоим наставником.

 Когда исписанные разным почерком листы оказались на столе, окружающий мир перестал существовать для данмера. Матье знал, что он не сойдет с места, прежде чем прочтет все отчеты. Закрывая дверь, он вновь услышал смех матери и почувствовал прикосновение сухой костлявой руки к своему плечу. Она гордилась им.

 В просторном холле было пусто. За последние дни он привык к этой пустоте. Черная Рука теперь держалась вместе, но такое соседство нисколько не сплотило убийц. Напротив, Спикеры избегали встреч, стремясь занять себя чем угодно, только не общением друг с другом. Белезарис Ариус, знавший о собственной незначительности в глазах остальных, упорно изучал книги, как будто бы надеясь, что это сколько-то ему поможет. Лашанс последние дни пропадал в глубинах форта, приводя в порядок давно поднятых им скелетов стражей. Матье знал, что он не задержался бы ни на день, если бы имел хоть какое-то представление о том, где искать своего душителя. Но еще день-два,

и он сорвется, наплевав и на приказ Слушателя не покидать форт, и на то, что искать одну полукровку в Сиродииле — бессмысленная задача.

 Матье улыбнулся своим мыслям, почти слыша, как шелестит страницами отчетов Банус Алор в своем кабинете. У Лашанса не будет нескольких дней, чтобы сбежать, все закончится раньше. И, даже если вдруг он прямо сейчас сорвется с места, он не уйдет далеко.

 В огромном тускло освещенном зале осталась только Аркуэн. Место Слушателя за общим столом шло ей, как шли платья из темно-зеленого сукна, янтарь, золото и изумруды. На кресле с высокой спинкой она сидела как на троне, сверху вниз глядя на своих собратьев, и в ее взгляде было куда больше власти, чем во всех пламенных речах Анголима. Она стала бы лучшим Слушателем, если бы Братство ждало будущее.

 — Добрый вечер, Спикер. — Матье склонил голову, и альтмерка ответила кивком.

 — Ты рано. Надеюсь, за последние два часа ничего не случилось? — В ее усталой усмешке таилась тревога, и Матье поспешил жестом уверить ее, что все спокойно.

 Ей нельзя волноваться. Смерти собратьев, связанных с ней кровью, изматывали ее так же сильно, как гнет вечной ответственности за своих людей.

 — Прекрасно. — Она вернулась к разложенным перед ней отчетам, — Мне хватает и этого. Еще пятеро убиты легионерами, от троих нет вестей. А у нас два новых Спикера и предвидится четыре новых душителя… Ситис, дай мне терпения…

 Матье промолчал. Он не смел проронить ни слова сочувствия, ни слова лести. Сейчас, когда альтмерка пребывала не в духе, и то и другое могло вывести ее из себя. И он боялся. Боялся не стать жертвой ее гнева, а нарушить ее и без того хрупкое душевное равновесие. Слишком многое свалилось на нее в последние месяцы, чтобы тревожить ее хоть одним неосторожным словом.

 «Убить их всех». — Напоминала мать, вновь касаясь его плеча сухой рукой, и он чувствовал, как ее пергаментно тонкая кожа натягивалась на костяшках неестественно длинных ломких пальцев.

 Пять минут. Еще три минуты, и Банус Алор дочитает отчеты информаторов, и его жажда мести найдет своего адресата. Если ему хватит самообладания явиться в общий зал и перед лицом остальных выдвинуть обвинения, то крови будет много. Лашанс не сдастся без боя, и мать хочет именно этого — увидеть, как Черная Рука уничтожает сама себя. И Аркуэн станет одной из тех, кого загнанный в угол предатель не станет жалеть…

 — Ты не болен? — Голос Аркуэн развеял шепот матери, и из заволакивающей глаза темноты выплыло ее лицо — восковая желтизна кожи, тусклый блеск усталых глаз и след от ожога, который так и не удалось вывести до конца.

 "Убить всех. Убить ее..."

 В коридоре висела тишина, продлевая мучительное ожидание и вскармливая сомнения. Неловкое покачивание головой вместо ответа, опущенный взгляд — он так и не смог проронить ни слова, боясь, что ответит матери, а не Спикеру.

 Убить их всех. Всех, кроме нее. Не так, не сейчас… Ее нужно во что бы то ни стало забрать в Анвилл.

 «Убей ее!» — Мать впилась в плечо иссохшими пальцами и шипела, почти касаясь уха прилипшими к зубам губами. — "Молчи и убей ее сейчас!"