Кровавые сны
Шрифт:
— Вам, наверное, виднее, — мрачно произнес Габри. С него-то и начали.
Когда выяснилось, что его поясной кошель и все карманы хранят от силы несколько серебряных монет, настал черед Феликса. Въедливый пожилой стражник нашел даже кубики-амулеты, но по счастью, занятый розысками золота, не обратил на них внимания. Наверное, принял за обычные игральные кости.
— Ничего нет, капитан! — крикнул он Паулю, уже сообразившему, что мальчишки его как-то провели.
— Раздевайтесь полностью! — скомандовал фон Дармштадт. — Проверим ваши задницы!
— Вы совсем рехнулись, капитан! — Феликс забыл
Ван Бролин поостерегся бы сердить вооруженного противника, но уже некоторое время он слышал звук приближающейся группы конных, не менее полуэскадрона. Когда фон Дармштадт, покрасневший как рак, вытянул из седельной кобуры пистолет, Феликс уже запрыгнул на ближайший к дороге дуб, и карабкался по ветвям. Он успел спрятаться за толстый ствол, когда прозвучал гулкий выстрел, пуля вошла в дерево, и почти сразу же зазвучали предостерегающие крики и звон стали, доставаемой из ножен — новая волна вооруженных людей окружила бад-хомбургских стражников.
— Шпаги в ножны, господа! Не стрелять! Шпаги в ножны!
— Что тут происходит, черт возьми!
— Спрячьте пистолет, или вас пристрелят за нападение на герцога!
— Кто вы такие, дьявол вас побери!
— Полегче, полегче, или я укорочу ваш язык, сударь!
На фоне всех этих выкриков, уместных и при какой-нибудь придворной стычке враждующих партий, особенно гнусно прозвучал чей-то грубый немецкий бас:
— Только шевельнись, и я вобью твою шпажку в твой раздолбанный зад, дерьмак!
Суматоха, шум и разговор на повышенных тонах продолжались, пока не показались высокие офицеры, не ниже начальников стражи, судя по золотому шитью, гербам, прекрасным лошадям, доспехам и шляпам с перьями.
— Что здесь происходит, господа? — Феликс выглянул из-за ствола, услышав детский голос, который, однако, звучал уверенно и твердо.
Высокий рыжий мальчишка на статном вороном жеребце гарцевал в окружении своих дворян. Вопрос адресовался фон Дармштадту, который несколько поник, осознав, что его должность и положение в этом обществе перестали котироваться.
— Вот эти господа, стражники Бад-Хомбурга, по ошибке устроили проверку двоим путникам из Нижних Земель, которые возвращались домой.
— Двоим? — переспросил рыжий мальчик. Судя по лицу, ему еще не исполнилось и десяти лет, хотя, ростом и статью он уже превосходил четырнадцатилетнего Габри.
— Феликс ван Бролин из Зеландии, — Феликс покинул спасительное дерево, сразу же перетек в изящный поклон, чтобы расположить к себе знатного мальчугана. — А это Габриэль Симонс, мой младший друг. Мы возвращаемся домой, и желали бы знать, кого нам благодарить за своевременное появление, спасшее нам жизни.
— Ты говоришь с его светлостью Морицем Нассау, сыном твоего статхаудера, если вы действительно из Зеландии, — вмешался один из офицеров.
— Из Флиссингена, если быть точнее, — низко поклонившись, Феликс выпрямился, с любопытством глядя на сына и наследника принца Оранского. Строго говоря, Мориц был не старшим сыном Виллема. Но старший пребывал заложником в Мадриде, при дворе Филиппа II, который за много лет не преминул сделать из наследника
— Ты недурно лазаешь по деревьям, — улыбнулось рыжее веснушчатое лицо.
— Я бы научил и вас, ваша светлость, — рассмеялся в ответ Феликс, — если бы вам требовался этот навык. Вообще-то я сын капитана ван Бролина, и вскоре собираюсь выйти в море на корабле моего отца под трехцветным знаменем вашего.
— Сюда идет герцог! — объявил один их офицеров. Из остановившегося не поодаль вагена, окруженный свитой, шел полноватый мужчина с добродушным круглым лицом и короткими усами. Ван Бролин вздохнул, рассматривая золотой шнур, украшавший дублет, одетый под обитый соболиным мехом плащ. Пышный плюмаж на бархатной шляпе напомнил Феликсу о Людвиге, их с принцем Оранским младшем брате, погибшем в битве на Моокенхайде. Он пока еще не знал, что вместе с Людвигом в той самоубийственной атаке погиб и Анри, самый младший брат, а еще раньше, в битве под Хейлигерлее, от руки Жана де Линя пал Адольф Нассау. Лишь двое старших братьев остались в живых после многолетнего противостояния дома Нассау и могущественного Филиппа II Габсбурга.
— Что здесь происходит? — спросил Иоханн, герцог Нассау.
— Эти двое молодых людей подверглись нападению капитана стражи Бад-Хомбурга, дядюшка, — четко доложил девятилетний Мориц. — Они подданные моего отца, зеландцы с островов, и я объявляю их под своей защитой.
— Постой, Мориц, — герцог Нассау не сердился на племянника, но преподавал ему урок. — Возможно, у стражи гессенцев есть обвинение против этих молодых людей. Было бы опрометчиво с твоей стороны оказывать покровительство преступникам. Разбирая спор, ты обязан внимательно выслушать обе стороны.
— Простите, ваша светлость, — фон Дармштадт уже спешился и стоял в пяти-шести шагах от герцога с морионом в руках. — Никаких обвинений, мы просто проверяли всех путников на этой дороге, а этот вот смуглый молодой человек вдруг стал карабкаться на дерево.
— Ты стреляешь во всех детей, которые лазят по веткам? — мальчишеский голос рыжего Морица звенел от гнева. Настанет день, и этот парнишка поведет в бой армию своего отца, понял Феликс, он тоже из породы командиров, как и тот Иоханн, сын графа Тилли. Когда-нибудь мне предстоит решать, встать рядом с этим рыжим, или бежать от всего этого.
— Простите, ваша светлость! — Пауль фон Дармштадт низко склонился перед герцогом. Формально он подчинялся гессенскому ландграфу, и на своей территории не был обязан давать отчет правителю соседнего герцогства. Но на практике любому служаке на месте фон Дармштадта пришлось бы оправдываться — графы и герцоги всегда договорятся между собой, и, если они ценят добрососедские отношения, то средней руки дворянин, проявивший непочтение к сильному мира сего, рисковал быть осужденным, казненным, или просто убитым на поединке — благо, в свитах германских правителей всегда находили себе место превосходные бойцы.