Кружевница из ковена Будриоли

Лерн Анна

– Что? Но зачем? – я растерялась.

– Не стану лгать, до государыни дошли слухи о нашем браке, и она хочет познакомиться с вами. Сплетни о скандале, якобы произошедшем между нами на балу, лишь подогревает интерес. Как вы понимаете, отказываться от приглашения Ее Величества нельзя.

Понятное дело, что не хотелось лишнего внимания к своей персоне, не хотелось появляться при дворе, где все взгляды будут прикованы ко мне. Любой неверный шаг и всё. пиши: пропало. Но я прекрасно понимала, что от моих хотелок ничего не зависит.

–

Что ж… Значит, нужно готовиться к поездке.

– Мы отправимся пятнадцатого декабря. Я пришлю за вами экипаж, - барон налил себе вина. – Но это еще не все. Нам придется играть роль горячо влюбленных супругов, Мария Дмитриевна. Я вижу, что вы удивлены, но я попробую объяснить, для чего этот спектакль. Благодаря ему мы станем неинтересны ни обществу, ни государыне. Любовь, семья, верность – это так пресно. Всем подавай столкновение характеров, игру страстей. А «жили они долго и счастливо» даже звучит скучно.

– Вы тоже так думаете? – я пыталась хоть что-то прочесть по его лицу, но у меня ничего не получалось. Вревского словно окутывала плотная оболочка, не допускающая в его внутренний мир.

– Вы о чем? – барон поднял свои темные, будто бездна, глаза.

– Вы тоже считаете, что любовь, семья, верность — это пресно? – повторила я, не понимая, зачем мне это знание.

– Разве есть разница, как считаю именно я? – холодно поинтересовался Вревский. – Мария Дмитриевна, я не люблю задушевных бесед. Надеюсь, вы понимаете, что легкая игра в любовь не обязывает нас становиться друзьями?

– Прекрасно понимаю. Это был всего лишь вопрос. Женское любопытство. Так что вы можете не переживать о своих личных границах, ваша милость, - я равнодушно пожала плечами и поднялась. – Пойду распоряжусь, чтобы к ужину накрывали на одного человека больше и приготовили вам комнату.

– Буду безмерно благодарен, - барон отвернулся к огню, а я сжала кулаки, направляясь к двери. Убила бы! Надменный, равнодушный, холодный кусок льда!

– Мария Дмитриевна, - вдруг окликнул меня Вревский. Когда наши взгляды встретились, он попросил: – Могу я поговорить с Алексеем?

– Конечно, я сейчас позову его, - ответила я, покрываясь холодным потом от страха. Над головой барона снова «выпускала лепестки» черная лилия с той же пресловутой буквой «V». Тот же цветок распускался над головой князя, но, правда, белого цвета - символ безвременной кончины.

Я сходила на кухню с распоряжением. Потом сказала Алексею, что его ждет барон, и поднялась в свою комнату. Мне хотелось посмотреть в книгу.

Сладко спящий Орель сразу же проснулся, стоило мне зашуршать страницами древнего фолианта. Кот уселся рядом, наблюдая сонными глазами за моими движениями. Как только я перевернула седьмую страницу, Орель положил на нее лапу, будто говоря, что именно здесь находится то, что мне нужно.

– Спасибо, - я поцеловала его. – Ты настоящий друг.

Кот упал на бок и замурлыкал.

Мой

взгляд пробежался по написанному. Какой-то обряд…

– Кусочек старой кожи, положенный в кровать, украшенную лилиями, поможет найти разгадку преступления, - прочла я.
– Черная лилия — знак палача. Она несет смерть, словно темный ангел, обнимающий души своих жертв... Ее тонкие стебли венчают лепестки, блестящие в полумраке, но они лишь маска, скрывающая истинное предназначение. В этом цветке заключена сила, способная разорвать хрупкие нити жизни и вернуть мир к вечному покою…

Не очень радостная информация. Черная лилия – знак палача… Но кто для Вревского палач?

Глава 53

За ужином Вревский вел себя очень достойно. Он поддерживал разговор, задавал какие-то нейтральные вопросы. Но больше всего внимания барон уделял Алексею. Его интересовало, как парень справляется с Ахбазаном и другими лошадьми.

– У тебя, несомненно, имеется талант, Алёша. И его нужно использовать с умом, – Вревский отложил салфетку. – Ты ведь хочешь устроиться в жизни? Иметь свое дело?

– Очень хочу, ваша милость! – радостно воскликнул парень. Его глаза возбужденно заблестели. – А какое я могу иметь дело?

– Я подумаю, куда тебя можно пристроить, - улыбнулся барон, после чего взглянул на меня: – Надеюсь, вы не против, Мария Дмитриевна?

Как я могла быть против? Мужчина должен быть самостоятельным, ведь именно в этом заключается основа его внутренней силы и уверенности. Он должен уметь принимать решения, но и, конечно же, нести за них ответственность. Пусть Алексей строит свою жизнь и свою судьбу сам. Не может же он сидеть у наших юбок вечно? Тем более вряд ли Вревский предложит парню что-то плохое.

– Алексей имеет право решать без нас, что для него лучше, - ответила я. – Он уже взрослый человек.

– Что ж, тогда я займусь этим вопросом, - барон отвернулся, а я подумала, что сейчас он совсем не походил на повесу, щеголя или прожигателя жизни. Как странно… Мне казалось, такие люди выглядели и вели себя немного иначе. Павлины со скучающим взглядом.

После ужина Вревский изъявил желание посетить библиотеку, и я попросила Ивана проводить его в кабинет. Именно там и располагались стеллажи с книгами.

Я же поднялась к себе, чтобы собрать все эскизы в папку, а готовые украшения сложить в футляры. Если погода к утру наладится, можно отправляться в город. Потом мы с Орелем читали роман, устроившись на подушках. Но, осилив всего лишь три страницы, я задремала, убаюканная потрескиванием дров в печи-голландке.

Меня разбудил кот. Он улегся мне на спину и громко мурлыкал прямо на ухо, тычась мокрым носом в щеку.

– Какой ты тяжелый! – застонала я, переворачиваясь на бок. – Тебя нужно посадить на диету…