Кружной путь, или Блуждания паломника

Льюис Клайв Стейплз

И тут с Джоном случилось нечто странное - он запел. Песню его я запомнил не всю, но начиналась она словами:

"Услышь мой крик, послушай мою мольбу! От конца земли взываю к тебе в унынии сердца моего:

Возведи меня на скалу, для меня недосягаемую... [1]

И слова эти придумал он сам.

Услышав себя, он испугался еще больше. День склонялся к вечеру, на узком выступе стало почти темно.

Глава 5

Сколько стоят пища и питье

Джону было страшно, и очень хотелось есть, и очень хотелось пить.

И мне приснилось, что к нему подошел человек и сказал:

– Ночь ты проведешь тут, но я принес тебе хлеба, а в десяти шагах бьет родник. Доползи до него.

– Я не знаю вашего имени, - отвечал Джон, - и не вижу лица, но я благодарю вас. Не поедите ли и вы со мной?

– Я не голоден, - сказал человек.
– Сейчас я уйду, только дам тебе совет. Выбирай: или то, или это.

– Что вы хотите сказать?

– Ты остаешься жив лишь потому, что молишь и просишь кого-то, называя его разными именами. А сам себе ты твердишь, что это - просто метафоры.

– Я ошибся?

– Может, и нет. Но играй честно: если Его помощь - не метафора, не считай метафорой и правила. Если Он отвечает на твой зов, значит, Он может говорить и Сам, без просьб. Если ты вправе к Нему воззвать, и Он вправе обратиться к тебе.

– Кажется, я понял. Вы хотите сказать, что я - не свой, что надо мною все же есть Хозяин?

– Пусть так. Чем же это плохо? Ты слышал от Мудра, что правила - и твои, и не твои. Разве ты не собирался выполнять их? А если собирался, тебе же лучше, если Кто-то поможет.

– Да, - сказал Джон.
– Кажется, вы меня поймали. Наверное, я все же не собирался выполнять их... или не всегда... или не до конца. Но в каком-то смысле собирался. Знаете, когда занозишь палец, и хочешь вынуть занозу, и боишься. Совсем другое дело - пойти к доктору, чтобы он вынул ее, когда ему вздумается.

Человек засмеялся.

– Вижу, ты хорошо меня понял, - сказал он.
– Главное, вынь занозу.

И снова ушел.

Глава 6

Поймали!

Джон легко отыскал родник и, напившись, присел поесть. Хлеб был пресноват, и вкус его показался Джону знакомым. Он так устал, что почти и не думал о недавней беседе. Слова незнакомца лежали на дне его души холодным комком, но в голове мелькали Виртус, утесы, скалы, забота о завтрашнем дне, а больше всего - радость от того, что он сыт и может никуда не идти. И он крепко заснул.

Утром он вскочил в неописуемом страхе. Синее небо стерегло его, скалы ограждали, словно стены темницы, тропа указывала единственный путь. Хозяин настиг его и заполнил мир всплошную. Он распоряжался, Он приказывал, и уйти от Него нельзя было даже на краю света, что там - даже за этим краем! Значит, и впрямь, все - это Он, а ты снова в рабстве, тебя не оставят в покое, тебе не положено ни одного своего угла. И Джону показалось, что он крошечное насекомое, которое поймал и рассматривает в лупу великан.

Однако он умылся, и попил воды,

и пошел вперед. Шел он целый день, хлеб придал ему силы. Смотрел он вбок, на отвесный склон, чтобы не взглянуть вниз, и много думал. Он думал о том, что надо будет проститься с островом, ибо даже если такое место существует, нельзя тратить душу на поиски. Но это его не очень опечалило - он тосковал теперь скорее по Кому-то, а не по чему-то. Утешал он себя и тем, что Хозяин, конечно, совсем не такой, как говорили управители, поскольку человек не может создать Его правильный образ.

Глава 7

Отшельник

Джон услышал негромкий звон, и взглянул, и увидел часовенку в пещере, и отшельника по имени Историй, такого худого и старого, что руки его были прозрачны.

– Зайди ко мне, сын мой, - сказал отшельник, - и поешь, и попей, а тогда продолжай свой путь.

Джону было отрадно услышать человеческий голос среди этих скал, и он вошел в пещеру. Отшельник дал ему воды и хлеба, а сам только выпил немного вина.

– Куда ты идешь, сын мой?
– спросил он.

– Мне кажется, отец, я иду, куда не хочу, - отвечал Джон, - ибо искал я остров, а нашел Хозяина.

Отшельник смотрел на него, то ли кивая, то ли трясясь от старости.

– Снобы правы, - продолжал Джон, как бы думая вслух, - и бледные братья правы, миру не утолить моей жажды, и остров - одно мечтание. Но я забыл, отец, что ты не знаешь этих людей.

– Я знаю всю страну, - сказал отшельник.
– Где они живут?

– К Северу от дороги. Снобы - на земле Маммона и Духа Времени, бледные - перед самыми горами, в Краю Твердолобых.

– Я бывал там нередко в молодые годы. Скажи мне, держатся ли они своих прежних обычаев?

– Каких же именно?

– Смотря по тому, кто на чьей земле. Когда свернешь с дороги к Северу, по правую руку будут Маммон и этот Дух, и еще кое-кто, а по левую, у самых гор, две девицы, как же их звали... ах, да, Спесильда и Профанна. Девицы эти вводили у себя странные обычаи. Многих тамошних жителей я перевидел - и стоиков, и манихеев, и спартанцев, многих. То они вздумают, что есть вредно; то их няньки, выливая воду, выбрасывают и младенца; то они увидят лисицу без хвоста и рубят хвосты собакам, лошадям и коровам. Помню, никак не могли решить, что же отрубить людям, пока один не догадался отрезать всем носы.

Но самый главный их обычай - такой: они не исправляют, а уничтожают. Грязную тарелку они не моют, а бьют; грязное белье не стирают, а сжигают.

– Да это же очень дорого!

– Конечно. Но они живут за счет своих соседей.

– Должно быть, они - богатые люди.

– Еще бы! Очень богатые. Не припомню, чтобы там селился хоть один бедный человек. Когда простые люди сбиваются с дороги, их тянет к Югу. А туда, к горам, переходят чаще всего с земель Маммона. Наверное, твои бледные - покаявшиеся Снобы.