Кружной путь, или Блуждания паломника

Льюис Клайв Стейплз

– Кому же нужны правила вместо острова?

– Спроси, кому нужна стряпня вместо обеда. Разве ты не видишь, что Языки начали не с того конца, как ленивые ученики, балующиеся риторикой раньше грамматики? У них были картинки для глаз, а не тропы для ног, и потому многие из них только и могли, что томиться, и развращать мечтой воображенье, и просыпаться в унынии. Ведь их землей правил враг. Овцами правил Хозяин. Он проложил тропы. Если ноги идут, куда надо, и руки, и голова движутся туда же. А руки и голова под ногами не властны.

– Ты так много знаешь, отец, - сказал Джон, - что я не стану спорить. Но сам я слышал другое. Я слышал, что многие Языки далеко зашли.

– Да, они пришли к Матушке.

Я это не раз видел. Истинные Языки - это те, кто не собьется с дороги и придет к ней. Беда лишь в том, что истинных Языков очень мало. Как же иначе? Ты знаешь сам, сколько миражей на этом пути. Тысячи тропок ведут в тупик, и лишь одна - к дому.

– Разве Овцы не так же плохи на свой лад? Разве они не упрямы, не жестоки,

не узки?

– Дорога всегда узка. Они нашли ее, огородили, они ее чинили и чистили. Но не думай, что я противопоставляю их Языкам. Истина в том, что и те, и эти - лишь половина человека, и они не могли исцелиться, пока Сын Хозяина не сочетал их навек. Не исцелишься и ты, пока не догонишь того, кто спал у меня прошлой ночью.

– Виртус был у тебя?
– воскликнул Джон.

– Да. Он не назвался, но я узнал его. Мы дружили с его прадедом, тот был из Овец. Ты ничего не добьешься без него, он - без тебя.

– Я рад бы, - сказал Джон, - но он очень сердится, и я боюсь к нему подойти. Если он и помирится со мной, мы снова повздорим, так у нас бывало много раз.

– Самим вам не помириться, вас помирит лишь третий.

– Кто же?

– Тот, Кто помирил Языков и Овец. Чтобы найти Его, надо довериться Матушке.

– Дождь стал еще сильнее, - сказал Джон, выглянув из пещеры.

– Он будет лить до утра, - сказал отец Историй.
– Останься до утра и ты.

Глава 9

Остров

– Я вижу, - сказал Джон, - что это сложней, чем думают и Снобы, и Бледные Братья. Но насчет острова они правы. Судя по тому, что ты сказал мне, мечтать о нем очень опасно.

– Все опасно для нас, арендаторов, - сказал Историй.

– Знаешь, что случается с теми, кто учится бегать на коньках и решает никогда не падать? Падают они ровно столько же, сколько другие, а кататься никогда не научатся.

– Ты же сам говорил, что Языки начали не с того конца!

– Да, говорил. Но если ты принадлежишь к ним от рожденья, по природе, выбора у тебя нет. Лучше начать с другого конца, чем не начинать никак. Языков гораздо больше, чем Овец. Ко многим первой приходит картинка; и те, кто пытаются ее не видеть - стоики, ригористы, люди без дураков - просто подыгрывают врагу, сами того не зная.

– Какие еще бывают картинки?

– Самые разные. Некоторые видят прекрасные существа, некоторые - дивные пейзажи. Самое удивительное было в краю, который зовется Средневековия. Поистине, Хозяин превзошел Самого Себя! И Ему приходится хитрить, иначе врага не обманешь. Край этот заселили колонисты из Языков, когда у них на родине враг обратил все стремленья в плотскую похоть. Бедные колонисты до того дошли, что, помечтав с минуту, видели самых мерзких темнолицых девиц. И Хозяин решился на великий риск - Он послал им картинку, на которой была прекрасная дама. Никто не знал до этого никаких дам, но ведь дама - это женщина, и враг не заметил подвоха. Тут его и подстерегал поистине мастерский выпад: люди просто с ума посходили по этой картинке, и стали слагать дивные песни, и увидели прекрасных дам, которые жили среди них, и любовь к женщине стала на время мечтанием из мечтаний, а не грубым наслаждением. Конечно, игра была опасна - Хозяин почти всегда играет в опасные игры!
– и врагу удалось подпортить эту картинку, но не так сильно, как он хотел бы, и не так сильно, как говорят теперь. И раньше, чем враг немного оправился, один из арендаторов сумел,

гонясь за этой картинкой, прийти, куда надо. Он написал об этом Комедию, то есть повесть с хорошим концом, и она была так прекрасна, что ее прозвали Божественной.

– А как же лорд Блазн?
– спросил Джон.
– Когда и почему начал он слагать свои песни?

– Незадолго до того, как я ушел в пещеру, - отвечал Историй.
– Тогда он был иным, он очень поглупел с годами. Шумигам еще не построили. У врага были верные арендаторы в том краю, но сам он являлся редко. Мистер Маммон прикупал земли, строил фабрики, лесов и полей становилось все меньше, народ страдал малокровием и сильно горевал. Тогда Хозяин сделал занятнейший ход: послал им картинки тех мест, где они и жили, как бы набор зеркал. Люди заметили красоту пейзажа, как жители Средневековии заметили женщин, и красота эта стала для них тем, чем стал для тебя остров. Они припомнили басни Языков и придали им новый смысл; а поскольку на картинках были и женщины, к ним вернулся и культ влюбленности. Хозяин часто это делает когда старая весть угаснет, он воскрешает ее в самом сердце новой. Гонясь за новой мечтой, сложили столько песен, что я не все помню, и совершали подвиги, и ошибались, и сбивались с пути, и все-таки нередко приходили домой. Лорд Блазн - один из последних и самых жалких рыцарей этой дамы.

– Я не совсем понял, отец. Что же сделал Хозяин и что сделал враг?

– Ну, как же? Раньше картинка являла то, чего рядом нет, и люди могли творить из нее кумира. На сей раз Хозяин выбил у врага это оружие - люди видели одно и то же и на картинках, и в жизни. Даже недалекий арендатор мог понять, что пейзаж принадлежит ему в том единственном смысле, в каком это слово истинно. Конечно, враг, оправившись, измыслил хитрый ход: именно потому, что пейзаж не может стать далеким кумиром, его легко лишить очарования.

Тягу к нему нетрудно назвать просто удовольствием, которое испытывает на прогулке любой здоровый человек, а потом сказать, что шум подняли на пустом месте. Сам понимаешь, как льстит такое объяснение тем, кто картинок не видел и злится на видевших.

– Теперь мне многое стало ясно, - сказал Джон.
– И все же, ты говоришь, что картинки блекнут, их приходится сменять. Быть может, северные братья правы, выметая обломки былых откровений?

– И это ты сказал потому, что мало видел, - ответил старец.
– Им кажется, что Хозяин работает, как их фабрики - выдумывает что ни день новые машины взамен старых. Но они совершают две ошибки: во-первых, они и не представляют, как медленно действует Хозяин, как невообразимо редко дарует Он новую весть. Во-вторых, им кажется, что новое вытесняет старое, на самом же деле оно его восполняет. Я не видел ни разу, чтобы человек, высмеивающий и презирающий старую весть, действительно принял другую, новую. Прежде всего, это так долго длится. Помню, Гомер в краю Языков смеялся над картинками, которым предстояло еще веками пленять людей. Помню, Жан де Мэн в Средневековии смеялся над портретами Дамы, когда они еще не очаровали и половины его сограждан. Насмешка не вызвала новой вести, и он никому не помог, кроме врага.

Глава 10

Копия и подлинник

В пещере долго царила тишина, только шумел дождь, потом Джон сказал:

– И все же... и все же, отец, я боюсь. Мне страшно, что Хозяин хочет от меня совсем не того, чего хочу я.

– Да, не того, и ты это увидишь. Но ты уже понял, что, пока не обретешь, не знаешь и сам, чего хотел.

– Так говорил и мистер Мудр. Да, это я понял. Должно быть, мне страшно вот отчего: а что, если мой остров - не от Хозяина? Что, если на свете есть другая, враждебная Ему красота, и Он не разрешит мне ее коснуться? Как мы докажем, что остров - от Него? Отец Угл считает иначе.