Крылатая гвардия
Шрифт:
Мы уже видим немецкие самолеты. Тремя группами, девятка за девяткой, они идут на высоте 2500-2700 метров. На флангах "юнкерсов", спереди и сзади, а также над ними по два - четыре "мессершмитта".
Медлить опасно - враг близко от объекта! Мы уже не успеем занять выгодное положение для начала боя - нет превышения над противником, да и направление для атаки не совсем удобное. Но после моей команды: "Амелин, выходи вперед на четверку... Остальные - за мной, в атаку!" - вся группа почти на встречных курсах левым разворотом стремительно и неудержимо атакует головную
Фашисты ошеломлены нашей дерзостью: рушится их боевой порядок и огневое взаимодействие. Мы сбиваем двух "юнкерсов", один из них - ведущий, видимо командир этой девятки. Гитлеровцы не выдерживают наших яростных атак и, сбрасывая бомбовый груз на свои же войска, уходят на запад.
Моя четверка, преодолевая огонь "мессершмиттов", бросается на вторую группу. Еще один "лапотник" рухнул на землю! Остальные отделываются от бомб, как и первая девятка, и также удаляются в западном направлении.
Тут в эфире тревожный сигнал Амелина:
– Кончай, Кирилл, с "лапотниками". Набирай высоту! Одолели, стервецы! Житья уже нет...
– Всем наверх - к Амелину!
И наши машины на полных оборотах моторов потянулись ввысь. Враг понял, что его преимущество кончилось. Продолжая огрызаться, "мессершмитты" направились вслед за своими "юнкерсами". А мы вернулись в зону прикрытия и приняли прежний боевой порядок.
Радость переполняла мое сердце: сбить семь фашистских самолетов, обратить в бегство умного и жестокого врага - это ли не победа небольшой группы истребителей! И мой личный счет пополнился еще тремя вражескими машинами. Да, домой возвращались мы не с пустыми руками...
На аэродроме нас ожидало поздравление от командующего фронтом. А вскоре по авиационным частям распространилось обращение командования корпусом к рядовому, сержантскому и офицерскому составу, в котором говорилось:
"...Полк С. Подорожного за неделю воздушных боев уничтожил 50 фашистских стервятников, потеряв при этом три самолета.
Летчики, особо отличившиеся в боях: К. Евстигнеев, сбивший - 7 самолетов противника, И. Кожедуб - 6, А. Колесников - 5, по два - А. Амелин, П. Брызгалов, В. Мухин, Б. Жигуленков, Е. Гукалин и другие.
Так 3.10.43 года летчики второй эскадрильи трижды вступали в бой с самолетами противника, и всякий раз враг панически покидал поле боя. Сбив семь самолетов противника, летчики без потерь вернулись на свой аэродром. В тот же день девятка Ла-5 этого подразделения встретила три группы бомбардировщиков с истребителями общей численностью более 60 самолетов и принудила противника к тому, что он сбросил бомбы на головы своих войск".
В конце обращения стоял призыв, ко многому нас обязывающий: "Бить врага так, как его бьют летчики 240-го полка!"
А войска нашего фронта нацелились уже на Кривой Рог и Кировоград. Чтобы не отстать от наступающих частей, полк в конце октября перелетает на полевой аэродром, расположенный в районе Кривого Рога, между рекой Ингулец и железной дорогой.
Двое суток идут непрерывные жаркие схватки. Жизнь на аэродроме - необычнее не придумаешь:
А сражение на земле напоминает Прохоровку: на подступах к Кривому Рогу, на северо-западной его окраине, разгорелся танковый бой. Сотни машин стоят одна против другой, как дуэлянты, на открытом поле.
Но у нас в небе свои дела - идет схватка с девяткой "юнкерсов" и восьмеркой "сто Девятых". Наших на этот разумного: четыре четверки! Мы бьемся почти над танкистами. Разгорается бой не на жизнь, а на смерть. "Юнкерсы" полыхают и падают на землю. Я вижу, как одного из них, отколовшегося от группы, добивает Павел Брызгалов: при выходе из атаки он не отходит далеко от "юнкерса", а пикирует сверху и с малой дистанции дает очередь. У фашистского бомбардировщика отваливается правая плоскость, и он, кувыркаясь, падает вниз...
Брызгалов из эскадрильи Ивана Кожедуба. Ходил он ведомым своего командира, потом сам водил в бой пару, возглавлял четверку в сковывающей группе. Паша крепыш среднего роста, с полным румяным лицом, гордой осанкой, уверенным взглядом - сильный воздушный боец. И в этом слове сказано много! И посадка в кабине у Паши под стать выправке на земле - горделивая: летчик зорко наблюдает за воздухом, отыскивая противника на всех высотах. Как и Мухин, Брызгалов сбил 19 самолетов врага, стал Героем Советского Союза.
На третьи сутки базирования и Зеленом нам пришлось поспешно возвращаться в свои Косьяновские хутора. Что ж, война есть война... На всех машин в эскадрилье уже не хватало. С разрешения командира полка я беру, буквально вталкиваю, в фюзеляж своего самолета пилотов Попко и Карпова, и улетаем вместе с последней группой, которую ведет Сергей Иванович Подорожный.
На малой высоте следуем вдоль переднего края. Зенитки противника тут же открывают огонь. Отойдя подальше от линии фронта, замечаем, что нас преследует какой-то истребитель, но чей - наш или вражеский - не ясно. Выполнить резкий маневр с таким необычным грузом в фюзеляже я не решаюсь - боюсь за товарищей. Поэтому отворачиваю в сторону и в преследователе узнаю "яка", наверное отбившегося от своих в бою.
Под нами Днепр, и опять заминка с моей машиной. Сергей Иванович сбавляет скорость полета, а для меня ее уменьшение довольно-таки опасно. Невольно оказавшись впереди, я подворачиваю самолет в нужном направлении. Вскоре мы выходим на реку Ворсклу, и я занимаю свое место в строю.
После посадки к моей машине вместе с Подорожным подошел инженер дивизии полковник С. П. Пирогов. Увидев, как из фюзеляжа самолета выползают Попко и Карпов, Сергей Петрович сухо спросил:
– Все? Или еще кто будет? Что тут ответить?..