Крымские тетради
Шрифт:
План с удивительной точностью выполнялся.
"16.00. Четыреста шестнадцатый батальон, остановка Аспорт, привал два часа".
Точно! Так вчера было.
"Контроль дороги Аспорт - Бешуй... Кавалерия и танковая группа Тупешты".
Да, сейчас на Аспорте есть и танки.
А вот данные о силе первой наступательной волны:
"В первой колонне участвует 23-й батальон горных стрелков, 3-й батальон горных стрелков, 14-й пулеметный батальон, резервная группа и 2-й батальон горных стрелков. Каждый батальон проводит операцию по
Я хочу обратить внимание на то, что это состав только первой колонны. И выделены такие силы в разгар летнего наступления Германии на юге нашей страны - в июле 1942 года.
Трофейная сумка принесла и радость. Там нашлось приложение к основному приказу, которое разъясняло: вторая колонна не должна пересекать Аспорт.
Так в плане, а что будет на деле?
Северский собрал молниеносный командирский совет, познакомил его с документами, а потом спросил:
– Вторая колонна пересечет Аспорт или нет?
Опыт девятимесячной борьбы говорил, что нет.
Комиссар Никаноров уверенно сказал:
– Немцы педантичны, от плана не отойдут!
– Будем стоять на месте!
– окончательно решил Северский.
Двое мучительных суток провели на скате Хейролана. Ночью истязал невыносимый холод, а днем нещадно жгли прямые лучи. Испепеляла жажда - не было и капли воды.
Но трофейные документы не подвели. Вторая колонна карателей не пересекла Аспорт, а первая, наверно удивленная, что в раскинутые ею на десятки километров сети не попалась ни одна рыбешка, торчала на своем рубеже, не зная, что предпринимать дальше, ибо по плану все, что положено было совершить, совершено.
Но вдруг обнаружилась третья волна! Она - вроде чистильщика и состояла из местных полицейских батальонов и полков румын.
Колонна стремительно шла к Аспорту и вот-вот могла оказаться с глазу на глаз с донельзя измотанными отрядами жаждущими немедленного отдыха.
Настал критический момент, он был не учтен и потому страшен.
Решать надо было моментально.
А где немцы?
Суполкин и Тома кинулись в разведку.
– Фрицы покидают леса!
– Первое облегчение принес Иван Иванович.
– Они уже в Саблах!
– уточнил командир Симферопольского отряда Христофор Чусси.
Но третья колонна уже пересекает Аспорт.
Выход один: стремительный прорыв.
Македонский в авангарде.
Около ста партизан с гранатами и автоматами, слегка развернувшись по фронту, идут на Аспорт. Рядом с Македонским комиссар Василий Ильич Черный у него лицо белее полотна; Тома, Иван Иванович, Андрей Бережной, наш старик Иван Максимович Бортников, после падения Севастополя оставивший штаб района...
За Македонским идут ялтинцы во главе
До Аспорта триста метров.
Партизаны неожиданно оказались лицом к лицу с ротой румын. Появление вооруженных людей настолько ошеломило солдат, что они застыли, как внезапно замороженные.
Македонский торопливо шепнул Томе: "Поздоровайся!"
Моложавый офицер сделал шаг вперед.
Тома ему:
– Командир предлагает разойтись!
Офицер:
– Мы благодарим за великодушие.
Румыны прижались к деревьям и ошеломленно смотрели, как отлично вооруженная партизанская масса шагала и шагала мимо них.
Тома крикнул офицеру:
– Десять минут не двигаться с места!
Офицер в свою очередь:
– Прошу умолчать об этом факте.
Тома, после того как перевел Македонскому просьбу офицера и выслушал его ответ:
– Командир дал обещание.
Так и разошлись, каждый по своей тропе.
Девятнадцатого июля еще один "генеральный прочес" заповедника закончился полным провалом Манштейна.
15
Самолетом меня доставили на Большую землю. Я лег в госпиталь, мучительно думая о тех, кто остался за Басман-горой.
В своих тетрадях я подробно и много говорю о событиях, участником которых был сам, о людях, что находились рядом, вместе с которыми сражался. Правда, есть исключения: порой повествую о том, что стало известно мне от других, и все равно стараюсь писать о тех людях, с которыми связан живой нитью.
Партизанских отрядов в Крыму было много, действовали от Аджимушкая до стен Инкермана. Существовали Первый, Второй партизанские районы, в них совершались подвиги, которые сейчас воспринимаются как легенды.
В госпитале мне рассказали о действиях отрядов в карасубазарских, зуйских, судакских лесах, а главное - я сам увидел героев, имена которых долетали и до наших южных краев.
Уже после войны меня просили: расскажи о подвигах на Замане и Бурульче, о классических маневрах комбрига Федоренко, командира отряда Городовикова, о Феодосийском отряде, о лихих налетах зуян на магистраль Симферополь - Феодосия, о многом незабываемом из героики тех суровых дней.
Но чтобы рассказать обо всем и обо всех, надо не только знать факты, но и лично пережить их. Сухое перечисление боевых эпизодов дозволительно разве что в оперативных сводках...
Но об одном человеке, о котором так много слышал еще в те страдные дни битвы за Севастополь, кто мне очень дорог, душевно близок, хочется все же кое-что сказать.
Я лежал на госпитальной койке и просыпался на рассвете: будил шум в дальнем коридоре - это прибывали раненые из восточных лесов, которых доставляли на самолетах.
Их прибывало не много - по два-три человека, но они появлялись в одно и то же время - в три часа утра.
Я сбрасывал легкое одеяло и шел им навстречу, за мной шли и другие. Много нам не надо было, мы задавали единственный вопрос: "Как там?"